Я УГОВАРИВАЛ ЕГО НЕ УМИРАТЬ...

- Михаил, где м когда вы познакомились с Высоцким?
- В Париже,,. После спектакля нас познакомил Михаил Барышников.
- И вас прежде всего поразило'?
- Необычайная обаятельность и живость. Когда я знакомлюсь с человеком, я прежде всего обращаю внимание на глаза... У Володи меня поразили абсолютно живые, ироничные глаза- мгновенно все схватывающие и понимающие.
- Можно лм сказать, что это была "дружба с первого взгляда"?
- Да, абсолютно. К этому времени и он, и я были достаточно сложившимися людьми и в какой-то степени мастерами. Этот путь в основном связан с проблемами духовных откровений, духовных проникновении... Этот путь обостряет внутреннее видение. И никакого процесса узнавания у таких людей не происходит. Когда мы сталкиваемся - все происходит мгновенно.
- А какой это был год? Может быть, вы помните день?
- Нет, этого я не помню. Но это был не первый приезд Высоцкого за границу- примерно 1974 или 1975 год.
- Совпало ли ваше представление о Высоцком, которого вы знали по песням, с живым человеком, с которым вы подружились ?
- Да. Но тогда я мало знал его песни. Я интересовался и занимался классической музыкой и джазом - даже играл немного в России, Я услышал несколько песен Галича, которые меня поразили. Потом мы с Сашей сдружились в Париже... Я прослушал несколько песен Володи, и прежде всего меня потрясла "Охота на волков". Одной этой песни было достаточно для меня, чтобы понять: Володя - гений! В этой песне было сочетание всего... Как говорят художники: есть композиция, рисунок, ритм, цвет- перед тобой шедевр. То же самое в этой песне - ни единой фальшивой интонации... Все было, как говорили древние греки, в классической соразмерности. Полная гармония, да еще плюс к этому- на высоченном духовном подъеме! Это гениальное произведение, а гениальные произведения никогда не создают мелкие люди.
Поэтому у меня не было никакого расхождения, но не было и большого шока- как будто я узнал своего хорошего знакомого.
- Круг общения Высоцкого в Париже - разумеется, Марина Влади, Шемякин, Дмитриевич...
- Да, еще Володя Поляков. Его Высоцкий обожал, всегда называл: наш старик... Владимир Поляков- знаменитый цыганский певец, который пел еще в "Яре". Володя всегда привозил ему приветы от Раневской: еще студенткой она бегала любоваться им- в молодости Поляков был красавцем... Он и в старости был красив. Он родной брат знаменитого нашего художника-абстракциониста Сержа Полякова.
Я сделал пластинку "Володя Поляков", и, когда она вышла, ему было 9S лет.
Он мне говорит, басом таким: "Миша, пожалуйста, не пиши на пластинке, что мне 96 лет... Сделай 94. Я же пою. А то публика придет и скажет... Ну, ты понимаешь"...
- А когда вы начали записывать Высоцкого?
- Володю я начал записывать буквально в первый день, когда он ко мне пришел. Сразу! Я вырос в Германии- мой отец служил здесь после войны, - и у меня развито это немецкое педантичное мышление... Я уже знал, что это за человек, знал это "шаляй-валяй" русской державы... А еще я слышал несколько его "сорокапяток" - тогда вышли пластинки с этим ужасным оркестром... Я сказал: "Володя. нужно работать серьезно". И он сразу это понял. Первые песни были записаны сразу же после нашего знакомства.
А потом Володя в эту работу вошел настолько, что, когда он приезжал, у него в кармане уже были бумаги... На некоторых записях идет слегка шуршание этих бумаг... Надевал очки- в последние годы , он плохо видел, - ставил свои бумаги на какой-нибудь мой мольберт- и, перелистывая, пел.
- Вы первый человек, от которого я слышу про очки...
- Это было очень смешное зрелище - Володя читает в очках,,. У меня была большая квартира, а Володя не любил больших пространств. Может быть, потому, что его работа была связана с большими залами. Он говорил: "Мишка, ты любишь большие мастерские, а мне всегда хочется отгородиться- в уголке, за столом я чувствую себя уютно".
У меня была комната типа "полуприхожей", и там стоял плюшевый диванчик. Иногда приходишь откуда-нибудь- Володя в очках при лампе что-то читает, И внешне это был совсем не тот Высоцкий- пришел такой гигант, ударил по струнам гитары. Володя любил, чтобы кто-нибудь был рядом... Моя супруга- Рива, она такая тихая женщина,- лепит свою статуэтку, а Володя читает. У меня была большая библиотека, а многое в то время нельзя было читать здесь, в Союзе.
- А Высоцкий работал прямо у вас? Может быть, какие-то ввщи он шписвл прямо в вашей квартире?
- У меня дома, за моим столом. Володя написал... это не песня, это баллада- "Тушеноши". В то время я был в Нью-Йорке, там снимали фильм обо мне, и Володя позвонил мне в отель, А я только что закончил серию "Чрево Парижа"... "Миша. я потрясен! Сижу у тебя целый день, просматриваю все- и пишу, Каждое четверостишие буду читать тебе по телефону. Ты не спишь?"- "Я тоже не сплю, Буду рад..."
И вот каждое четверостишие он читал мне из Парижа в Нью-Йорк по телефону. Так что "Тушеноши" - это было написано ночью у меня в мастерской.
- И тогда же были написаны "Парижские бесы"?
- Нет-нет... Володя вернулся в Москву- и здесь написал "Парижские бесы"... И когда он утром- радостный! - прочитал это Марине, она сказала; "Ах. вот как! Я мучилась, а песня посвящена Шемякину?! И обо мне вообще ни слова! Вы негодяи..." Они поскандалили- Марина улетела в Париж... Володя бросился вслед за ней, прилетел - и сразу ко мне. Вот тогда он и спел эту песню.
Марина... Я только одно должен сказать: Володя ей обязан многим. А мы все обязаны Марине тем, что он еще жил, потому что определенное количество лет - довольно большое - она просто спасала его от водки и от смерти...
- Высоцкий никогда не говорил с вами о желании остаться на Западе?
- Нет, никогда. Ведь Володя все прекрасно понимал и все видел... Он видел это на примере Галича, который жил при этом и умер при этом...
- А Высоцкий никогда не пробовал у вас рисовать?
- Да-да... Он частенько что-то "чирикал". Правда, потом все это истреблял... Но у меня сохранилось несколько его рукописных стихотворений... И Володя почти всегда что-то рисовал на этих бумагах- они у меня остались. Он, в общем, не понимал в изобразительном искусстве, но чувствовал нутром... Я однажды показал ему моего любимого художника - Павла Сутина. Он говорит:
"А что это такое страшное? Эти куски мяса кровавые? Но как здорово!
- Это наш соотечественник, великий художник- Сутин.
- Ты знаешь, Мишка, никогда не видел и не слышал, но как здорово! Я ведь профан в этом деле..."
У меня есть одно письмо от Володи, где он пишет: "Мишка, я неуч. Ты меня образовывай".
- А отношение к вашим работам?
- Я не знаю, насколько глубоко он их понимал, я знаю только, что он их чувствовал.
- Во Франции вы куда-нибудь ездили вдвоем, вместе?
- Нет, Володя часто уезжал из Парижа, но у меня, в общем, жизнь-то адская... Из-за всей моей побочной работы, которой я занимаюсь как издатель книг и пластинок... И я улетал то туда, то сюда. У него была мечта: "Я знаю, что может исцелить меня!" Он где-то прочел, в рекламном листке, что есть такое путешествие через всю Америку... Оно не очень дорогое: "Мы сядем на лошадей и пересечем всю Южную Америку! У нас будут разбиты задницы, будут болеть позвоночники, мы будем ночевать в пампасах и прериях.
Но мы вернемся абсолютно здоровыми - и уже никогда не вспомним о "зеленом змии". Но это так и не осуществилось...
- А вообще - его отношение к Западу?
- К Западу? Мы немного опоздали - это уже было не время Эдит Пиаф, Шарля Азнавура... Когда я приехал в 71-м году, мне сами французы говорили: "Ты опоздал лет на пятнадцать. Это совершенно другая эпоха". Собственно, и у других народов так бывает.
А вот что он возлюбил сразу же и так естественно, как и я,- это Нью-Йорк. Когда я впервые лет 12-13 тому назад прилетел в Нью-Йорк, я сразу же понял, что это мой дом. И Володя полюбил Штаты с первого взгляда. Он был потрясен и масштабами, и ритмом. У него была мечта- работать в американском кино. Но Володя понимал, насколько это сложно. А те люди, которые тогда могли помочь, не помогли, а потом уже было поздно.
- Вы были на концертах Высоцкого во Франции?
- Я был на одном концерте... Этот концерт был как раз в тот день, когда погиб Саша Галич. Володя тогда много выпил. Никогда не забуду - он пел, а я видел, как ему плохо! Он пел, а у него ужасно опухли руки - и на пальцах надорвалась кожа. Кровь брызгала на гитару, а он продолжал играть и петь. И Володя все-таки довел концерт до конца. Причем блестяще!..
- Вы часто говорили о смерти?
- В последние два года- постоянно. Он не хотел жить последние два года. Я не знаю, какой он был в России, но во Франции Володя был очень плохой. Я просто уговаривал его не умирать. Я вам расскажу
такой эпизод. У Марининой сестры- Танюши - был рак крови. Она боролась восемь лет. А я уже постоянно боялся за Володю. И однажды- я работаю ночью, укладываюсь спать только под утро- меня будит супруга... "Миша, проснись!" А я знаю, что она просто так никогда не будит- даже если звонки или визиты... Мне нужно хотя бы два-три часа поспать, чтобы не свалиться с ног. Раз будит - что-то экстренное.
Спросонья я вылетел из кровати и сразу заорал: "Володя?!" Она говорит: "Нет-нет... Володя жив. Танечка умерла. Надо ехать в госпиталь".
А потом... Мне же никто не мог сообщить, что Володя умер. Я узнал об этом совершенно случайно. От одной американки, с которой я был в то время в Афинах... Уже газеты написали, уже Володя был похоронен... Мы сидели в ресторане, и она почему-то стала меня спрашивать- сильный ли я человек? "Вы, русские, сильные?" Я не понял: "Ну, все мы- сильные..." Но что-то меня насторожило... Она еще раз спрашивает: "А ты- сильный?" Я схватил ее за руку: "Володя?!" Она его знала и сказала- да. Она прочитала в газете и боялась, прятала эту газету. Это было ночью, в Афинах. Потом мы все выясняли, она говорит: Помнишь ту ночь, когда ты не мог спать, тебе было душно, ты бегал... Это было в тот день".
И у него самого предчувствие смерти было, депрессии бывали страшные... Володя ведь многого не говорил. А у него начиналось раздвоение личности... "Мишка, это страшная вещь, когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате!"
- Сейчас много говорят о том, что жизнь Высоцкому укорачивало еще и официальное непризнание... Он страдал от этого?
- Нет. Но у него было какое-то чувство неуверенности в себе как в поэте. Об этом говорит такой штрих... Однажды он прилетел из Нью-Йорка в Париж и буквально ворвался ко мне... Такой радостный! "Мишка, ты знаешь, я в Нью-Иорке встречался с Бродским! И Бродский подарил мне свою книгу "Большому поэту- Владимиру Высоцкому!". Ты представляешь, Бродский считает меня поэтом!" Это было для Володи... как будто он сдал сложнейший экзамен- и получил высший балл! Несколько дней он ходил буквально опьяненный этим... Володя очень ценил Бродского.
Я не думаю, чтобы непризнание как-то укорачивало ему жизнь, он был достаточно упрямым в высоком смысле... Ему многое укорачивало жизнь, и сам себе он ее укорачивал, но непризнание?.. Не думаю.
- Михаил, извините за банальный вопрос - каким другом был Высоцкий?
- Каким другом? Как сам Володя говорил - с ним можно было пойти в разведку. Все! Другого не скажешь. Мало того, что он был верным другом...
Незадолго до Володиной смерти я чудом прорвался в специальную клинику, где лежал Высоцкий, в Париже... Я к нему пришел,и вдруг … Володя разрыдался. Я думал, что он рыдает оттого, что он туда попал.
- Миша, я людей подвел!
- Что такое?
- Я какие-то подшипники забыл купить...И что-то ещё называет мне и рыдает...
Вот он был такой... Вернейший и мужественный человек, он мог в дружбе, даже в приятельских отношениях заботиться о каких-то мелочах. Он приезжал ко мне и начинал объяснять, что кого-то ему надо женить, кого-то срочно выдать замуж... Я даже на него наорал: "Володя, ты занимайся творчеством! Ну чего ты носишься?!" Хотя, в общем, и я сам такой...
- Вы уже сказали, что считаете Высоцкого гением, а в нормальном человеческом общении это чувствовалось?
- Для меня оценка человека как гения - прежде всего по его произведениям, а не по поведению. Поведение людей, которых мы называем суперталантливыми, гениальными- оно в принципе неподконтрольно... А для меня важна еще- при всей гениальности и бесшабашности,- очень важна его колоссальная работоспособность. Как сказал один из философов:
"Гений, который себя не обуздывает и не работает над собой, подобен разлившемуся потоку. Сначала он заполняет собой все, а кончает мелкими лужами".
И у Володи было все, что необходимо для этого "коктейля гениальности". У него была феноменальная работоспособность, колоссальное умение расслабляться... Вот некоторые думают: "А, он был алкоголиком"...Да ни черта подобного! Все его нагрузки по накалу точно совпадали -он безумствовал, когда он пьянствовал, но когда он работал, то нагрузки, которые он нес, тоже были безумными! Создать и отточить такое творчество!.. Это были супернагрузки.
- Вы общались в Париже, а по телефону часто раэговарнвали?
- Да, часто... И очень смешно. Внешне казалось, что он грубый человек. И действительно, когда ему был кто-то неприятен, то Володя никогда этого не скрывал. У него появлялась такая ершистость, он мог так "запулить", что иногда даже мне- человеку довольно невоспитанному- становилось неловко. Он мог, как говорят в России, "обрезать"...
Но, с другой стороны, если он кому-то открывался... Для меня Володя был одним из нежнейших людей... Я крупнее Володи, а тогда еще занимался спортом... Но он однажды услышал, как моя жена называет меня "птичкой" - и Володе это страшно понравилось... Звонит телефон: "Птичка моя, как ты живешь?"
- ...А какова история стихотворения Высоцкого, обращенного к вам, которое лежало в июле 80-го на вашем столе?
- Я о нем ничего не знал... Володя просто написал это стихотворение и оставил, оно лежало на столе. И когда я вернулся, я его нашел. А говорили мы с ним буквально за несколько недель до смерти. Я ему сказал: "Володька, давай назло жить". Он ответил: "Попробую". Сел в самолет и улетел.
У меня было такое... с моим отцом. Отец не знал, что меня выгоняют из России, что уезжаю навсегда... Он занял у меня три рубля, похвастался новой формой - у него было право пожизненного ношения военной формы - и сел в такси. Он жил в Пушкине, а я- на Загородном... А я-то знал, что уезжаю навсегда, и думаю- запомнить! И я сделал такой стоп-кадр: вот отец... эта шинель, фуражка, погон блеснул... Ведь, может быть, я вижу отца в последний раз... Так оно и случилось.
И когда я в последний раз обнял Володьку... Я улетал в Грецию, он в Москву, ему в один аэропорт, а я в другой... Володя был в такой желтой курточке. Я помахал ему и думаю: "Последний раз я его вижу или нет?" Оказалось, что последний...
А когда я вернулся и прочитал - оказывается, и Володя знал, что это в последний oраз... Почему? Я не знаю... Может быть, он предчувствовал?
Вспоминай про брата Вовку,
Где, мол, друг-товарищ...
26 марта 1989 г.
Интервью В. ПЕРЕВОЗЧИКОВ.

Статью предоставил С.Алексеев