В. П. Актерская судьба - это и бесконечные дороги... Вы, наверное, редко бывали вместе?
- После окончания студии я была приглашена в Киевский театр имени Леси Украинки. И два года мы с Володей были и врозь, и вместе. Мы очень часто ездили друг к другу, мы каждый день писали, за редким исключением. Очень жаль, что погибли письма... Когда я приехала из Киева, то привезла с собой посылочный ящик Володиных писем. А у Володи был посылочный ящик моих. Ящики лежали на антресолях в квартире на 1-й Мещанской. И никто не помнит, куда они делись, когда переезжали в Черемушки. У Володиной мамы Нины Максимовны нашлось только одно письмо 60-го года, но это мое письмо к Володе. Мои-то не жалко, бог с ними, а Володиных было много писем, и они были очень большими.
И еще телефонные разговоры... Я ведь в Киеве жила в самом театре. Рядом со мной был кабинет заведующего труппой Дудецкого. Он мне оставлял ключ от своего кабинета, который от моей комнаты отделяла тоненькая фанерная стеночка. И когда раздавался телефонный звонок, я быстренько вскакивала, и мы говорили очень-очень подолгу. Володя часто звонил. Девчонки на переговорном уже к нам привыкли, и когда мы начинали говорить про какое-то дело, они нам грозили отключить- им было скучно: "Говорите про любовь!" Тогда-то мы казались себе взрослыми, конечно,- это было очень забавно. Как бы это сказать, все было и серьезно, и в то же время несерьезно. В наших отношениях на протяжении всех лет была какая-то - в очень хорошем смысле слова - игра и поэзия. Мы очень весело и интересно ссорились, еще веселее мирились. Так что мне есть что вспомнить, и я ни о чем не жалею. Мне просто повезло: в моей жизни было большое счастье. И когда мы расстались, у меня было такое ощущение, что женщины должны быть с ним очень счастливы. Потому что у него был такой дар - дарить! И из будней делать праздники, причем органично, естественно. То есть обычный будничный день не мог пройти просто так, обязательно должно что-нибудь случиться. Вот даже такое - он не мог прийти домой, чего-нибудь не принеся. Это мог быть воздушный шарик, одна мандаринина, одна конфета какая-нибудь - ерунда, глупость, но что-то должно быть такое. И это всегда делало день действительно праздничным.
.И потом он умел всякие бытовые мелочи - стираную рубашку, жареную картошку, стакан чая - любую мелочь принимать как подарок, ,0т этого хотелось делать еще и еще. Это было очень приятно.
В. П. А свадьба была на Большом Каретном?
- Не было у нас официально приглашенных гостей, потому что решили так: поскольку мы давно муж и жена, то пышной свадьбы у нас не будет. Соберемся тесным кругом- Акимов, Свидерский, Яловичи - и просто посидим в ресторане.
Но, во-первых, против этого восстали родители и особенно Семен Владимирович. Они с Евгенией Степановной в ужас пришли, что мы хотим обойтись без свадьбы. А накануне Володя пошел на мальчишник в кафе "Артистик". Его долго не было, и я пошла его выручать, поняла, что надо выручать. И когда я пришла за ним в кафе, он мне сказал: "Изуль, я всех пригласил!" - "Кого всех?" - "А я не помню. Я всех пригласил".
В результате был, конечно, наш курс, его курс; были родственники. Было очень тесно- там маленькие комнатки, мы сидели кругом где только можно. Было весело, шумно - по-студенчески. На рассвете, по-моему, а четыре часа утра, мы шли втроем - Володя, Нина Максимовна и я - на свою 1-ю Мещанскую. Шли пешком, это был наш любимый маршрут: по Садовой, потом бульварами, мимо Трифоновки.
В. П. "Наш курс-его курс". А они очень сильно отличались?
- У нас в студии очень почитались старшекурсники, просто такая была традиция. Неважно, какого ты возраста- если ты старше курсом, то все равно перед тобою снимают шапку. А они, Володин курс, для нас были "мальчики и девочки". И их курс был такой "хулиганский", озорные ребята- в общем, не "бомондные".
Был один праздник, который праздновали вместе, только не помню, какой это год. Мы решили объединить два курса, чтобы нас не разрывали. И собрались на квартире у Греты Ромадиной, а она у нас очень была такая девушка - "салонная" по тем временам. Накрыли прекрасный, очень красивый стол, но явился Володин курс и как устроил там "живые картинки"! Они нам сломали этот салонный стиль. Принесли свою свежую струю.
В. П. Все по-разному, но с восхищением вспоминают, каким Высоцкий был рассказчиком.
- Да, очень много было присказок. Даже были такие рассказы- правда, озорные очень... Он мог минут двадцать держаться на какой-то одной фразе, варьируя ее всячески, а получался полный рассказ.
Была масса рассказов о дворе, о Лене, о голубятне, про Маньку-шалаву. И еще я очень хорошо запомнила Володю даже не как рассказчика. Ведь он совершенно блистательно - я больше ни у кого так не слышала- читал Маяковского. Не в концертах. Он мне читал. Мы могли быть вдвоем, и я приставала и очень просила почитать. Я просто умирала со смеху: он прекрасно читал "Баню", "Клопа" и вообще он Маяковского очень хорошо знал. А я тогда не любила Маяковского- я его не понимала, просто он мне был совершенно чужим. И вот Володя читал, а для меня совершенно в другом ракурсе предстал Маяковский. Там была такая масса, юмора. Мы могли сидеть, и целый вечер он мог читать. Володя же безотказный человек в этом отношении: только попроси - почитай или попой...
В. П. А его песни, что они значили а вашей жизни?
- Я не только не придавала никакого значения этим песням, они для меня были каким-то терзанием. Куда бы мы ни приходили, начинались эти песни. Причем люди их слышали впервые, а я их слышала в сто первый раз. По-моему, иногда даже поднимала бунт. Володя тогда работал, он уже начал сниматься в "Карьере Димы Горина", нам опять приходилось расставаться... И мне казалось, нельзя заниматься никакими песнями!! Надо заниматься только женой! В те годы мне так казалось. Поэтому я не придавала особого значения этим песням, и они меня где-то даже раздражали, если быть честной...
И только .очень много времени спустя... Знаете, как бывает? Бывает, люди расстаются насовсем и могут при этом остаться друзьями. Бывает, что люди расстаются и - не расстаются. Я ничего не хочу говорить за Володю, потому что его нет - тем более что Володя не пускал к себе в душу... В этом отношении он был человеком закрытым. Иногда его прорывало, когда что-то случалось и было невмоготу. Я иногда была свидетелем каких-то очень открытых вещей- но это было крайне редко. Поэтому за него я ничего не буду говорить. А за себя я точно скажу: у меня не было ощущения расставания. Все равно у меня оставалось чувство: Володя это Володя, который был, есть и будет. И будет! И вдогонку, то есть в разных весях, в разных городах, меня нагоняли эти песни, причем я к ним так же относилась - опять всякие "...с охотою распоряжусь субботою..." - все это было продолжением той "игровой" стороны наших отношений.
И однажды... в каком это было году? Мы были на гастролях в Новомосковске, было очень жаркое лето. Я подходила к дворцу, где мы гастролировали,- там была какая-то площадь, залитая асфальтом и солнцем. Было ощущение безлюдности и какого-то испепеляющего, безжизненного солнца. И вдруг из окна понеслись "Кони". И, стоя там, на раскаленной площади, я была ошеломлена. Я была потрясена: я вдруг поняла, что я очень вольно обращалась с человеком, который намного-намного-намного больше, чем я могла себе представить.
Я, как, наверно, и многие близкие люди, воспринимала его облегченно, потому что в нем было много юмора, много радости, невозможности обидеться. Он очень умел прощать... очень умел прощать! Причем по-настоящему. Прощать безоглядно.
В. П. А когда вы переехали в Ростов-на-Дону?
- . Весной 61-го года. Володя прилетал ко мне. А потом он был на гастролях с театром Пушкина. Приехал в Ростов на крыше вагона, между прочим. Я пришла встречать Володю; все выходят - его нет. o Мнь говорят: "А твой сидит на крыше",-ему интереснее было на крыше приехать. .И он ездил с нашим театром на выездные спектакли, когда был свободен. И лазил за яблоками, и его схватили- под ружьем привела охрана. Были всякие такие дерзкие эпизоды. В совхозе увидел очень красивое яблоко - и полез. И потом они с этим дедом очень мирно беседовали, сидели и беседовали на деревенском крылечке. А яблоки принесли всем.
Но не только в те годы, когда я была женой Володи, во все последующие годы все наши встречи были всегда неожиданными, нам их дарила судьба: мы не списывались, не сговаривались, но почему-то вдруг встречались.
И всегда это было удивительно радостно, значительно, тревожно- все вместе. После Ростова мы с Володей встретились через 3 года и тоже очень интересно. Я приехала совсем не для того, я была у своей подружки, Греты Ромадиной, на Ленинградском проспекте. Шла по бульвару и чувствую: кто-то мне сверлит затылок. Оборачиваюсь- никого нет. Я прихожу к Ромадиной, и тут же телефонный звонок. Она говорит: "Звонит Высоцкий, он говорит, что он тебя видел из троллейбуса". И тогда они приехали с Кариной Диадоровой и привезли мне песню "О нашей встрече что и говорить". Я не говорю, что она посвящена мне - не было посвящения, но он клялся, что ее только что сочинил И Кариша говорит, что да, Действительно он ее только что у нее на глазах сочинил. Но текст утерян.
В. П. Как жалко!
-Жалко, конечно! Все жалко... Потом была встреча... точно я могу и не вспомнить, это, наверно, 66-й год. И тоже совершенно неожиданно. Я была в Москве, у Карины. И так же Карина говорит: "Три года не звонил Высоцкий, только что позвонил: "Сейчас приеду".
Он приехал. Он торопился - это было вечером, после спектакля, он ехал к Бернесу.
В. П.: К Бернесу? А зачем, вы не знаете?
- Не знаю, встреча у них была.
В. П. Дело в том, что Бернес спел песню Высоцкого "На братски" могилах", наверно, как раз шла работа...
Вы видели Высоцкого в "Гамлете"?
- Да, я была на спектакле, а после "Гамлета" мы поехали в Коломну, там были три концерта.
В. П. К этому времени уже произошло у вас "открытие" Высоцкого?
- Да, но о концерте мне сложно говорить, потому что я все равно так и не сделалась просто слушателем или зрителем. -Была договоренность, что один концерт я буду слушать из зала, а два других со сцены, мне ставили стул. И он менял репертуар: "Если тебе будет скучно, ты иди и отдохни". Но я все три концерта просидела. Да, тогда это уже было окончательное открытие, открытие до конца.
В. П. Владимир Семенович изменился за эти годы?
- Когда я в 76-м году ехала на встречу с ним, а ехали мы с Феликсом Антиповым, то все, провожая меня... были в ужасе - "зачем ты это делаешь?!" Мне говорили: "Ты увидишь совсем другого человека. Нельзя, нельзя, нельзя и не надо разбивать свои детские или полудетские иллюзии". Но когда мы встречались, все моментально становилось таким же детским, как оно и было. Я перемен не замечала. Совершенно! Вот я помню, в. 76-м году меня Феликс привез и сказал: "Жди, сейчас подъедет "Мерседес", и он выйдет". Но я совершенно не знаю, что такое "Мерседес" и что такое "Жигули"... Я стояла, меня все дальше и дальше оттесняли, я отходила и думала: "А не сбежать ли мне вообще?" Вдруг приехала какая-то машина, Володя выбежал. Схватил меня за руку, мы побежали в театр - со служебного входа. Сказал: "Сиди!" Я села. Подошла какая-то грозная женщина и сказала:
"Вы с кем?" Жутким таким голосом. Я сказала: "Я с Высоцким".- "Тогда сидите!". Потом прибежал Володя, мы опять куда-то побежали, то есть не было такого момента, когда бы мы вот так "вглядывались". Через этот момент проскочили - и все! Все было таким же точно, вплоть до походки и вплоть до манеры поведения.
В. П. И такой наивный вопрос, я его всем задаю. Главная, на ваш взгляд, черта характера Высоцкого?
- Как вам сказать... Мне кажется, что он всегда точно знал, что он хочет и очень целеустремленно к этому шел. Теперь в этом громадный дефицит. И надежность. Хотя, конечно, были и человеческие слабости, но тем не менее надежность. И нежность... нежность. Со всей своей юной "хулиганскостью"... он был очень нежным всегда...

22.01.1988 г.

Навер