|
|
фон Корен
|
Мое знакомство с Владимиром Высоцким началось, как
и для многих, с его песен. Это было в конце шестидесятых.
В киноэкспедиции в Крыму я слышал их ежедневно, идя
на съемку мимо ялтинского тира. Они привлекали толпы
посетителей в фанерный павильон, заглушая хлопки мелкокалиберных
ружей. Пластинок с его песнями тогда еще не было.
Их успешно заменяла запись "на ребрышках". Так называли
целлулоидные прямоугольники старых рентгенограмм.
Записанную "на ребрышках" я и услышал впервую его
песню, если память мне не изменяет - эту: "Он пил
как все, и был как будто рад, а мы, его мы встретили
как брата... А он назавтра продал всех подряд, ошибся
я, простите мне, ребята..."
Толпа зачарованно слушала, и меня, помню, сразу взял
за душу этот не то голос, не то крик. Будто чьи-то
сильные руки сжимают горло певца и не отпускают, а
он силится допеть, докричаться. Я спросил:
"Кто это?" Мне ответили, удивившись моему невежеству:
- Это Володя Высоцкий.
|
|
По голосу он представлялся мне могучим мужчиной
богатырского сложения, этаким суперменом. И поэтому,
когда в начале семьдесят второго года я искал исполнителя
роли зоолога фон Корена для своего фильма по чеховской
"Дуэли", я вспомнил о Высоцком. У Чехова фон Корен широкоплеч,
смуглолиц, фигура его производит впечатление мощи, и
весь он - воплощение высокомерия и холодности. Но вот
приехал из Москвы и стоит передо мной человек невысокого
роста, даже, можно сказать, щуплый. Большая, красиво
посаженная голова подчеркивает некоторую непропорциональность
фигуры. Я был поражен несоответствием голоса и внешности.
Ну вот, смотрю я на него и недоумеваю: рядом с Олегом
Далем, кандидатом на роль Лаевского, он кажется маленьким.
Мне так не хочется отказываться от его участия в фильме.
И чем больше всматриваюсь в него во время нашей беседы,
тем все решительнее прихожу к выводу, что можно сделать
поправку к чеховскому описанию внешности фон Корена.
А что, если этот "прежде всего деспот, а потом уж с
зоолог" именно таков: ниже среднего роста, щуплый?
И несмотря на это, а скорее именно благодаря этому,
он "король и орел, держит всех жителей в ежах и гнет
их своим авторитетом". Решившись, прямо говорю об этом
Володе. И обретаю союзника.
- В самом деле,- вспоминает он,- есть много примеров
тому, что тираны и деспоты - часто люди маленького роста,
и свой недостаток пытаются возместить жаждой власти
и превосходства. |
|
Но вернемся к началу нашей встречи. Я обратил внимание на
то, что чем глубже вживался он в свою роль, чем успешнее шла
подготовка актерской пробы, тем все чаще предрекал он свой
неуспех, не скрывал, что его что-то тяготит. Однажды он сказал
мне:
- Все равно меня на эту роль не утвердят. И ни на какую не
утвердят. Ваша проба - не первая, а ни одной не утвердили,
все - мимо. Наверное, "есть мнение" не допускать меня до экрана.
А после кинопробы, в которой подтвердилась принятая нами формула
"фон керенщины" и сложность характера проявилась даже в небольшом
отрывке, Володя, отозвав меня в сторону, сказал:
- Разве только космонавты напишут кому следует. Я у них выступал,
а они спросили, почему я не снимаюсь... Ну, и обещали заступиться.
Видимо, письмо космонавтов дошло. Володю утвердили на роль,
и мы отправились в Феодосию на съемки.
Критика высоко оценила работу Высоцкого. О фон Корене писали
как о его несомненной удаче. На Международном кинофестивале
в Тоармине, в Сицилии, я узнал, что этот успех Володи был
отмечен в 1978 году призом за лучшую мужскую роль. Наша страна
в этом фестивале раньше не участвовала, и никто, в том числе
и Володя, об этой высокой награде не знал. Вернувшись в Москву,
я хотел обрадовать Володю, но он был в отъезде. А потом я
надолго уезжал и все никак не мог сообщить об этом, все откладывал.
И, к великому огорчению... опоздал. Но я забегаю вперед.
Года через два после "Дуэли" мы встретились вновь. Я увидел
его в буфете "Ленфильма", мы радостно обнялись, и он, как
обычно, без церемоний, как-то по-свойски, сказал мне, что
надо бы нам опять встретиться на съемочной площадке. Я готовился
в это время к работе над повестью П. Нилина "Дурь" (сценарий
назывался "Единственная") и еще не приступал к подбору исполнителей.
Но авансом дал обещание пригласить Володю на одну из ролей.
к/ф "Единственная"
|
И эта роль вскоре определилась. Руководитель клубного
кружка песни. Несостоявшийся "гений". Неудачник с
какой-то жизненной тайной, поломавшей судьбу. Ему
сразу же понравилась идея сыграть неудачника и провинциального
завистника. Как умный актер, он и не гнался за внешней
выигрышностью, эффектностью роли. Его привлекало внутреннее
содержание, многоплановость, особая "тайна" характера,
недосказанность и странность поступков. Он даже несколько
огорчился, узнав, что в роли есть эпизод, где он поет.
|
|
- Все зрители думают: раз Высоцкий, значит, петь
будет. Нехватало, чтобы фон Корен с гитарой ходил
и пел.
Но поняв, что его песня - совсем не "шлягер", а
скорее "антишлягер", что петь он будет как несостоявшийся
эстрадный кумир, в поношенном костюме с авоськой,
в которой болтается бутылка кефира и восьмушка чая,
он согласился и спел свою "Погоню", несколько изменив
манеру исполнения.
|
|
Хотя роль была не главная, он относился к ней на редкость
ответственно и дисциплинированно. Мне вспоминается один случай.
У Володи оказался единственный свободный от спектакля и репетиции
день перед отъездом на зарубежные гастроли. В театре шла подготовка
к отъезду, работали без выходных. На этот единственный день
и была назначена важная съемка в Ленинграде. С трудом освободили
всех партнеров, кого на всю смену, кого - на несколько часов.
Как на зло, вечерний спектакль в Москве заканчивался поздно,
и на "стрелу" Володя не успевал. Договорились, что он прилетит
в день съемки утренним самолетом. Нетрудно представить себе
нервное напряжение съемочной группы. Если эта съемка по каким-либо
причинам сорвется - собрать всех участников не удастся раньше,
чем через месяц. А это уже ЧП!
По закону бутерброда, падающего всегда маслом вниз, в то злополучное
утро поднялась метель. Ленинград самолетов не принимал, аэропорт
слабо обнадеживал, обещая улучшение обстановки во второй половине
дня. При максимальном напряжении снять сцену за полдня не
удастся.
Все сидели в павильоне с "опрокинутыми" лицами, проклиная
погоду и не находя выхода. И вдруг (это вечное спасительное
"вдруг") вваливается Володя, на ходу надевая игровой костюм,
а за ним бегут костюмеры, гример, реквизитор с термосом горячего
кофе.
- Володя, дорогой, милый! Каким чудом? Администрация с аэродрома
звонит - надежды нет!
- А я ребят военных попросил. Они и в такую погоду летают.
К счастью, оказия была. За сорок минут примчали!
Но вот однажды я, помню, возвращался после какого-то совещания
по улице Воровского. Был пасмурный весенний день, снежная
каша на тротуарах. Слышу - догоняет меня мчащаяся машина,
близко к тротуару. Оглядываюсь и сторонюсь, чтобы не обрызгало.
Резко тормозит заляпанный, грязью, что называется, "по самые
уши" серый мерседес. Выскакивает Володя. Здороваемся, и я
ему говорю:
- Легок на помине! Володя, я задумал экранизировать бабелевский
"Закат" и "Одесские рассказы". И вы у меня будете играть бандита
Беню Крика.
Он широко улыбнулся и, не раздумывая, грохнулся на колени
прямо в снежную кашу...
Это была наша последняя встреча. Замысел мой не осуществился,
пришлось менять свои планы. И вот однажды частый и тревожный
звонок междугородной. Хватаю трубку и слышу, кто-то плачет
и долго не может начать говорить. Бледнея, жду. Сквозь рыдания
такой знакомый голос Ии Савиной:
- Володя умер... умер,- и больше ни слова, только плач.
Я тоже плачу, как, наверно, в это утро тысячи людей...
Иосиф Хейфиц
Наверх
|
|
|