Людмила Владимировна, 25 января Высоцкому исполнилось
бы 60 лет. Представляете его себе шестидесятилетним?
- Нет, конечно.
- Почему?
- Не тогда, так через неделю, месяц, год он все равно сгорел
бы. Таков накал его трагического темперамента.
Лучше всех о Володе сказал Любимов: "Шаровая молния" только
молния мгновенна, а Володя был шаровой молнией все 24 часа
в сутки. Буднично, каждый день, 7 лет у меня под боком светила
не электрическая лампа, а шаровая молния.
- Но в буднях, в быту для вас это, наверное, было так тяжело.
- Тяжело в быту бывает как раз с мелкими людьми: какие-то
придирки, мелочные перепады настроения, претензии к окружающим.
У Володи ничего этого не было. Он никогда ни к кому не придирался,
он никогда не был недоволен мелочами. Это смешно даже говорить.
У меня все время было ощущение, что я живу рядом с чудом.
Уже в первую нашу встречу я поняла: этот человек может немыслимое,
непредсказуемое, запредельное.
- Ваша первая встреча - это 61-й год, Ленинград, вечер,
вы возвращаетесь с. прогулки в гостиницу, на- встречу выпивший
чело- век, рубашка расстегнута, на голове ссадина. Вы стараетесь
его обойти, а он вдруг просит у вас денег: нужно расплатиться
в ресторане. Денег у вас нет, и тогда вы снимаете с руки свое
золотое кольцо с аметистом, старинное, фамильное и отдаете
его совсем вам незнакомому человеку. Так ведь это было?
- Да так. Об этом мало кто говорит и пишет - недостаточно
важный исторический факт. Но для меня - огромный.
- Мне кажется, эта история говорит больше о вас, чем о нём.
Как можно было что-то там необыкновенное разглядеть?
- Потом Володя мне пел. И даже чужую песенку."Вы шла я да
ножкой топнула", которую Жаров в фильме "Путевка в жизнь"
пел как шутливую, он пел как трагическую, на последнем пределе.
Еще секунда - и он умрет. Я видела гениальных актёров уже
- училась в мастерской Михаила Ромма, в это врем он доучивал
свой самый лучший, самый любимый курс Тарковский, Шукшин.
Круг общения был такой, что я, еще ничего не зная о Володе,
смогла понять: это что- то совершенно необыкновенное.
- Каждый из тех, кто вспоминает о Высоцком, предлагает
свое объяснение его необычной популярности. И все равно, как
заметил Юрий Трифонов, его популярность "в некоторой степени
загадочна".
- Для меня загадки нет. Скажу вам больше: до такой степени
нет, что я убеждена: если бы Володя сейчас был жив, у него
такой популярности уже не было бы.
- Почему?
- Во-первых, потому что им, через несколько лет после смерти,
перекормили - количеством изданий, дисков, видеокассет...
Ничего нельзя насаждать, как картошку при Екатерине. Но главное
- сейчас нет той потребности в поэзии, не только в Володиной,
которая была. Понимаете, человечество дышит. Оно вдыхает и
выдыхает. Как море у которого есть отливы и приливы. И есть
минута о которой приморские и океанические прибрежные жители
говорят: море задумалось. Вот сейчас такой момент. Это не
зависит от политики, это не упадок, как мы говорим, а просто
фаза между отливом и приливом. Сейчас море задумалось. Тогда
же была чрезвычайно высокая, судорожная потребность в поэтическом
слове. А вся история поэзии, обратите внимание, построена
на метафоре: "песня", "певец", "воспеть"... Это звучащее искусство.
Так же, как музыку, кроме профессионалов, никто не читает
по партитуре, так и поэзия должна быть обращена не глазу,
а слуху, духу. Когда ж еще и в самом деле "струн вещих пламенные
звуки"...
- ...И голос-крик, бередящий спящие души.
Да, конечно. Когда люди спят, им нужен будильник или петух.
- "Какое время на дворе- таков мессия", - сказал Вознесенский.
А не кажется ли вам, что в этих словах слышится все же некая
снисходительность по отношению к Высоцкому?
- А после смерти: "Меньшого брата потеряли, все- народного
Володю". Какой он "меньшой"? Кому? Он меньшой автору "Слова
о полку Игореве" или великому барду Шекспиру. При том, что
я к Андрею испытываю очень теплые чувства. История его отношения
к Пастернаку, оруженосца к рыцарю, меня страшно трогает. Но
к Володе... Да к нему все поэты так относились. Кроме, быть
может, Беллы Ахатовны, которая поняла, что он никому не меньшой.
Наверное, интуитивным женским жалостливым чувством как и я.
- Жалостливым? Вы что, Высоцкого жалели?
- Да. Знаете, я сейчас работаю в прогимназии, с шестилетними
детьми. И вот мы с ними, обсуждая изменения, произошедшие
с первобытных времен, говорили о том, что все меняется, кроме
чувств: есть голод, есть радость от победы, есть отчаяние
от неудачи. И я спросила: а какое самое сильное чувство? Ожидала,
что они скажут: голод, страх смерти. Нет. Они сидели, думали,
спорили между собой, и, наконец, одна девочка сказала: жалость.
Она была абсолютно права. Жалость - самое сильное и самое
главное человеческое чувство. И совсем неспроста нам много
лет внушалось, что жалость унижает чело века, что человек
- это звучит гордо, а гордыи человек
не может ни жалеть, ни быть объектом жалости. То есть : нужно
было вывернуть человека наизнанку, чтоб он перестал ориентироваться
в этом мире.
И хотя опорочить жалость в какой-то степени удалось, то чувство
не убили.
И жалость к Володе бывала душераздирающей. Душераздирающей.
Ему по-настоящему бывало плохо.
- Из-за того, что его официально не признавали?
- Да нет! Для человека, который в какую-то секунду понимает,
что те слова, которые он нацарапал на обрывке бумаги, или
те аккорды, которые подобрал на гитаре, выразили его мысли,
его чувства и этим потрясли кого-то, что они его самого продолжают
потрясать, - официальное признание - мизер. Это как безденежье
- мелочь. Володя очень рано понял, что он может такое, чего
не может никто,
- еще нищим и ободранным. Когда стали кричать, что вот Высоцкого
травили при жизни и травят при смерти, я внутренне усмехалась:
его травить было невозможно. Наоборот, он травил. Правительство,
Центральный комитет, Комитет госбезопасности, таможенников
там, стукачей. Самим фактом своего существования, абсолютно
не зависящим ни от политики, ни от чего. Что значит травили?
Пушкин вообще был не выездной и все лучшее написал в ссылке.
А отчего бывало больно?.. Страшная болезнь. Страшная. Кто
знает, что такое настоящий алкоголизм, тот понимает: это не
только физические - это непередаваемые нравственные страдания.
Ощущение неизбежности: вот-вот опять это случится. Стыда,
отвращения к себе. Что вы!..
- А это верно, что вы ему, как собственным детям, читали
вслух?
Мы тогда с Володей увлекались фантастикой - Лем, Стругацкий,
он бывал в нашем доме, в честь Аркаши Стругацкого даже назвали
своего первенца Аркадием. Верили в тарелки, Володя тогда пришельцев
ждал... Он любил, когда я ему читала вслух.
| |
Абрамова с мужем Высоцким и сыном Аркадием 1963 г
|
- И ходили на все его спектакли,
концерты, и он считывал с ваших губ слова песен или ролей,
когда их забывал. И, оберегая, ездили с ним на гастроли,
а...
- Но мне самой это было очень интересно!
- ...а дома дети, пеленки, кухня, больная бабушка,
погруженные в свою работу родители. Тогда, в Ленинграде,
когда вы познакомились, вы ведь были на съемках, были
приглашены - еще студенткой, на главную роль. Но ваша
артистическая карьера не состоялась.
- Судя по тому, что у меня нет какой-то обиды на судьбу,
- она и не состоялась бы. Я очень много радости получила
от учения во ВГИКе, мне это очень во многом помогало и
помогает, но актерство не стало тем несбывшимся, о чем
человек сожалеет.
Скорее несбывшееся - это школа. Я это поняла, когда стали
подрастать дети, хотя еще в додетские времена каждый год
1 сентября
что-то меня будоражило: вот наступает это утро, хлопают
двери, стучит лифт в подъезде, под окошком вереница детей
с букетами... |
| |
|
|
- Не мало женщин на вашем месте чувствовали бы себя жертвой...
Жалели бы себя, а не мужа.
- Я его любила. Понимаете? Я любила. Как своих сыновей. Володя
даже мне однажды сказал, что я отношусь к нему не как к мужу,
а как к старшему сыну. Возможно это мой недостаток, но я не
разделяла Володю и сыновей
- А что сейчас делают ваши сыновья?
- А у меня есть еще дочь, Серафима, от второго брака. Ей 25
лет, она учится иконописи. Старший сын Аркадий работает на
телевидении. Младший, Никита,- директор Музея Высоцкого.
- Расскажите о музее, о предстоящем юбилее.
- Первым слово "музей" произнес Любимов. Сразу, еще до дня
прощания с Володей. Рукописи не горят не потому, что пропитаны
противопожарным составом, а потому, что всегда находятся руки,
которые их из огня выхватывают. Эти золотые руки нашлись.
Сначала музей был в театре, на уровне самодеятельности. Потом
нашли дом неподалеку. Дом стоит на крутом обрыве, окнами смотрит
в овраг - как бы понадпропастью, по самому по краю. А фасадом
выходит на проезжий тракт, нижне-Таганский тупик. Сквозь тупики,
делая их
проезжими, продирался и Володя. А концепция музея, которой
сейчас руководствуется Никита Владимирович, - это концепция
живого, открытого центра. Он должен не только популяризировать,
дарить молодежи,
детям творчество Высоцкого, но и быть местом объединения людей,
ищущих свою колею.
Песня Володи о своей колее - программа для направления работы
музея. Юбилей - это не один день рождения, весь год. Весной
пройдет научно-практическая конференция, И чтоб это были именно
научные, а не имени замочной скважины изыскания, -
самая моя большая жажда 24 января большой концерт в Олимпийском,
будут звучать песни Володи в исполнении разных молодёжных
групп, актеров, певцов. Тут и такие золотые имена, как, скажем,
Алла Борисовна Пугачева, которая начала петь Володины песни
через две недели после его кончины, позволив себе немыслимую
смелость по тем временам. Сейчас эту песню "Я несла мою беду"
поет ее дочь. 22 января - поэтический вечер в Политехническом,
где у Володи должен был пройти сольный концерт в 1978г.,
и уже были отпечатаны афиши, но в последний момент концерт
отменили. Одна из афиш уникальный, редчайший экспонат музея.
А сам музей самое главное, что может показать к юбилею и чем
его директор может гордиться, - это те сдвиги в строительстве,
которые за короткий срок и при почти отсутствующих средствах
произошли. Когда я вхожу в дом, который практически снаружи
не изменился, такой же старенький и не казистый, и вижу внутри
театральный зал с прекрасной глубокой сценой,
- мне это кажется фокусом Кио с расширением пространства.
Уже готова и картинная галерея, и я очень рада, что первыми
в ней были представлены "митьки". У Володи есть песня "Я не
люблю...", очень важная в его творчестве. Там перечисляется
все нелюбимое.
И все - неодушевленное. То есть зло - это не люди. К людям
он был добр. Такое же нежное, искреннее отношение к людям
и у "митьков"
- Вы сотрудник музея?
- Нет. Я просто помогаю Никите. Одно время работала там. Но
думаю, что это было неумно с моей стороны.
- Да почему?
- Наверное, действительно "в каждом сердце льстец всегда отыщет
уголок..." Мне было приятно, когда меня в музей позвали.
Вдруг кто-то обо мне вспомнил. 10 лет после Володиной смерти
меня нигде никто ни в каких воспоминаниях не упоминал, и я
сама нигде не выступала. И зачастую люди даже толком не знали,
откуда у Володи взялись дети, многие искренне считали, что
это дети Марины Влади.
И вдруг меня из небытия вытащили. Я и сейчас, в свои 58 лет,
очень энергичный человек, а тогда от меня просто дым шел.
2-З раза в году мы устраивали выставки, на них сложился особый
жанр выставочной беседы, не экскурсия, а такая свободная импровизация.
Я сама получала от этого удовольствие, и люди меня слушали.
Но все моментально откуда-то узнавали, что я мать Володиных
детей. И я поняла, что, сама того не желая, привлекаю внимание
не к творчеству Высоцкого, а к его личной жизни в первую очередь.
А эта очень плохо. И я ушла.
- 25 июля была ваша свадьба с Высоцким и 25 июля он умер...
- И еще: 25 января он родился и 25 января Любимов был утвержден
режиссером Театра на Таганке, где Высоцкий состоялся как Высоцкий.
Будто второй раз родился.
- Мистика какая-то, верно?
- Я человек верующий. Для меня мистика и есть реальность.
- Скажите, а тогда, 25 июля, вас тоже, как и многих близких
друзей, поразило то людское море, что разлилось вокруг Театра
на Таганке? Ведь многие интеллектуалы только тогда всерьез
задумались о феномене Высоцкого.
- Нет, Я знала, что он и при жизни был невероятно, фантастически
популярен. И еще живя с ним, не сомневалась, что пройдут годы
и Высоцкого будут изучать в школах и даже попытаются сделать
из него фигуру официозного толка. И потом... Мне тогда было
все все равно... Когда я узнала что он умер, у меня просто
ум помрачился. Просто свезло крышу. И надолго. А опомнилась
я, толь кокогда мы со вторым мужем пересекли советско-монгольскую
границу и я увидела перед собой немыслимой необъятности купол
небес весь в звездах - границу пересекают ночью. И под этими
небесами я наконец при шла в себя. Там, в Монголии, прошли
счастливейшие годы мо ей жизни.
- Счастливейшие? Чем же?
- Я там сама работала. Я всегда была держателем семьи. Веселым
держателем. А там семья сузилась, сыновья остались в Москве,
меня позвали на работу - художественным руководителем огромного
дворца культуры, и я... Впрочем, это уже факты
моей биографии. Давайте ближе Володе.
- Ладно. Скажите, а какие песни Высоцкого, какие стихи вам
наиболее дороги?
- Я очень люблю стихи, которые он не пел. "Мой Гамлет" - это
просто перл, блистающая деталь русской поэзии. "Груз тяжких
дум наверх меня тянул. А крылья плоти вниз влекли, в могилу…"
Ему ничего не стоило найти к этим стихам мелодию и сделать
сокрушительную балладу . Но, думаю, к этому времени, а это
70-й год, у него уже было ощущение, что люди, слушая его песни,
больше всего нуждаются в его темпераменте, в том, как он поёт,
а не в грузе тех дум, что подымают его наверх и дороже ему
и славы, и успеха. А "Тушеноши"? Стихи, посвященные художнику
Михаилу Шемякину, его выставке "Чрево Парижа", знаменитому
рынку, где люди носят мясные туши и сами похожи на мясные
туши.
- Слияние туш, а не душ...
- Да. Это так далеко от первых Володиных успехов начала 60-х,
что трудно поверить, как за какой короткий срок в Высоцком
родился философический, зрелый, трагичный русский поэт.
- Но ведь "Тушеноши" - это Париж, а Париж - это Марина...
- А что Марина?
- Но тяжело же, наверное, поминать женщину, из-за которой
от вас ушел муж.
- Володя никогда не уходил "от", он уходил "к". У Гумилева,
которого я люблю с детства, есть такие строки: "Только змеи
сбрасывают кожу, мы меняем, души, не тела". Это значит, что
человек не предает, а развивается, растет и уходит вперёд.
В 68-м ,когда мы расходились, я Володе, как опора как поддерживающее
начало, была уже не нужна. Он твердейшим образом стоял уже
на ногах. И я ушла сама.
- Это какое- то такое бескорыстие…
- Да никакого бескорыстия нет! Раньше надо было уйти. Оставаться
женой знаменитого человека? Но у меня самой дольно высокое
мнение о себе. А в то время, может быть, даже завышенное,
деньги? Они для меня совершенно никакого значения не имели,
есть они, нет их, я ни- когда себя ни бедной, ни богатой не
чувствовала. держали какие- то мелочи: то, что я не услышу
его новую песню, никому не смогу подарить новую пластинку,
лишусь Таганки... Мелочи, как те паутинки, что привязывали
Гулливера к колышкам, - они держат крепче, чем цепь. Я не
случайно, уходя, ничего не взяла с собой. Я себя отрезала
- от Володиных песен, кинофильмов, спектаклей - даже его Гамлета
не смотрела. Все это могло меня в любую минуту... Ну в сумасшествие
столкнуть, может быть, даже в какой-то большой грех ввести.
И, зная это, я целых пол года себя к уходу готовила. Уйти
же надо было сразу, как только я поняла, что он любит другую
женщину.
- Вы это поняли или вам сказали?
- Сейчас я очень много про Володю знаю. Знаю, что за то время,
когда он был на мне женат, у него были и другие женщины. Но
если б мне тогда об этом сказали, я не поверила:
это никак не отражалось на его личности. А тут передо мной
был другой человек. Это было потрясение. Это было открытие.
И я ясно представляла себе: тот, кто камнем каким-то, гирей
на шее у него висит, - мерзавец. Это была любовь - а как можно
любви лишать?
И во имя чего - во имя советской или даже христианской морали?
Ведь по-настоящему Володя, думаю, был влюблен один раз. В
Марину.
- И что, у вас нет ревности к этой женщине?
- Очень это было бы нехорошо и очень было бы грешно. Ей досталось
гораздо тяжелее, чем мне. У нее не двое детей, а трое, и эти
дети не Володины. И друг другу не родные братья. Там отношения
были очень тяжелыми. допускаю, что у Марины такого сильного
материнского инстинкта, как у меня, не было - она реализованная
женщина. Но то, что ей было больно, это я вам ручаюсь. А то,
что она пережила с Володей, - я 7 лет, а она 12! Да что вы!
И унижений она натерпелась несравнимо со мной. Хотя бы просто
потому, что более заметный в мире человек. О чем вы говорите!
Что Марина вынесла, за это ей можно простить и то, что она
к Никите плохо относится, и к Володиным родителям и меня недобрым
словом в своей книге помянула... Это её право. Это её личная
жизнь.
- А ваша личная жизнь?Вы сейчас живёте...
-Одна.
- А где кольцо?
- У дочери. Как реликвия.
- А вы знаете, как родилась песня Вероники
Долиной о вас?
- Странно, неожиданно... Марине нужна была какая-то наследственная
бумага, что мы там от чего-то отказываемся, уже не помню точно.
А в доме как раз было какое-то авральное время, знаете, как
это бывает иногда в больших семьях. Но Марина попросила, и
я побежала. А там очередь. Ну, я села и стараюсь себя успокоить,
мысленно читаю себе какие-то длинные стихи, как я это обычно
делаю. Но не получается: сидящая напротив меня молодая женщина
в коротенькой такой дубленочке уставилась на меня прямо в
упор. Не отводя глаз, смотрит и смотрит прямо в переносицу.
Меня это стало раздражать, но тут она подошла, и я узнала,
что это Долина. Мы немножко поговорили, потом она отвезла
меня домой на такси, и вскоре я с удивлением
узнала, что она написала обо мне песню.
- Горечь в этой песне... "О ней забыли", "шла в сторонке",
"стороной идет по кромке"...
- Да при чем тут это? Сторонкой... Там же потрясающе точный
образ есть "взрывная воронка". Взрывная воронка! Это и Володины
песни и сама его судьба, ещё шире....А вы...
Вообще - не слишком ли мы с вами увлеклись моей личной биографией?
Что может быть поучительного в моей судьбе для других?
Вероника долина о своей встрече с Людмилой Абрамовой рассказала
мне так: "Было это через несколько месяцев после смерти Высоцкого.
Я еще была вся наэлектризована, во время его кончины во мне
зародился ребенок, и именно 25 июля схватил первый, мучительный
приступ язвы, который странным образом каждый год именно в
этот день повторяется. И вот в одном гадком советском учреждении,
в гадковатой очереди, которую я с ужасом озирала, я вдруг
увидела че-ло-ве-ка. Сидела женщина, вся в черном, старенькая
сумочка в руках, черный платок на голове, очень прямая спина.
А лицо... Так странно - широко расставленные глаза! Она совершенно
выпадала из этой очереди- просто пришелец. И я абсолютно диким,
нелепым образом подошла к ней и спросила: "Вы кто?" Так мы
познакомились, так я написала потом песню. А ощущение осталось
то же - инопланетянка".
Как грустно, что редкими и нездешними нам кажутся высокое
бескорыстие, умение жалеть другого, не себя, огромное чувство
собственного достоинства рядом с удивительной терпимостью
и еще многое, многое другое, так необходимое нам на кромке
взрывной воронки не только трагического мира поэта - всего
нашего трагического, безумного и эгоистичного мира.
Инна Руденко
КП 1998 январь
