- Юрий Борисович, когда Вы попали на Большой Каретный?
- В 1961 году я поступил в юридический институт и учился там
вместе с Левой Кочаряном. Мы учились в одной группе и, как говорится,
сидели за одной партой, и через Леву я познакомился со всеми
остальными - с Утевским, с Макаровым, с Туманишвили... И на
дне рождения Утевского я впервые увидел Володю Высоцкого; скорее
всего, это было в 1955 или 5б-м году. Я хорошо помню, что Володя
пришел с гитарой и спел шуточные куплеты, посвященные Утевскому.
После третьего курса института я ушел работать в уголовный розыск
(это было в 1955 году), а Лева - закончил и должен был тоже
работать в милиции. Но Сергей Апполинарьевич Герасимов взял
его ассистентом на "Тихий Дон", и вся дальнейшая жизнь
Кочаряна была связана с кино. Потом Лева женился на Жене Крижевской,
а она жила в этом же самом доме на Большом Каретном. И вот в
этой квартире и существовала наша компания. Вообще, ребят было
много, но постепенно сформировалось такое ядро, которое Артур
Макаров называл "первой сборной"...
- А каким Вам запомнился Высоцкий?
- Это был совсем молодой парнишка, симпатичный и очень живой.
По-моему, он уже учился в Школе-студии МХАТ... С Володей мы
тогда довольно много разговаривали. Понимаете, у меня так сложилась
судьба, что я с 13 до 15 лет был на фронте - воспитанником,
или, как говорят, "сыном полка". Потом некоторое время
я учился в мореходном училище, учился и в цирковом... И только
после этого поступил в юридический институт. Ребята, конечно,
об этом знали, а вот Володе я рассказывал о своей жизни...
В то послевоенное время мы не сразу определились... Во всяком
случае, многие из нас. Кочарян некоторое время учился в училище
гражданской авиации, потом в институте востоковедения... У Артура
Макарова вообще очень сложная судьба... Поэтому много разговоров
было о жизни, которую мы знали к этому времени достаточно серьезно.
- А где Вы тогда работали?
- Вначале - "на территории", в 62-м отделении милиции
на Тишинском рынке, а перед уходом в коллегию адвокатов - на
Рижском вокзале. Насчет "громких" дел я особенно похвастаться
не могу, но дела были всякие... Ребята многие знали, и Володя
-тоже. А было одно дело, в котором ребята участвовали... Мне
надо было задержать такого Лапчева Женю - он скрывался. И мы
его задержали вместе с Левой Кочаряном. Взяли в Электрическом
переулке, прямо на улице... Был там такой знаменитый дом.
- Первые песни Высоцкого - уличные, дворовые. Как Вы думаете,
почему они были именно такими?
- Я не думаю, что они были именно такими потому только, что
Толя Утевский и я работали в уголовном розыске. Хотя в первых
Володиных песнях все из наших разговоров, из нашего быта, из
нашей жизни.
Во-первых, тогда была мода - многие пели такие песни... А еще
этот уголовный мир в нашей стране обладал какой-то притягательностью.
Помню, что Володя этим интересовался. Я ему рассказывал про
одну женщину, которую хорошо знал, про женщину из этого мира.
Рассказывал, как она ездила в Магадан, на Колыму - прошла по
тюрьмам... Володя интересовался языком, особым языком этого
мира, и что могли, мы ему рассказывали.
- Вы помните сам процесс записи первых песен?
- Первым его стал записывать Лева Кочарян. У него был старенький
магнитофон "Днепр". Лева подкладывал под микрофон
книги, усаживал Володю, и они начинали записывать. Лева делал
все, чтобы лучше .получалось... Володя тоже очень серьезно Готовился...
'Тише, тише!" - В общем, это всегда был очень серьезный
процесс, почти как в студии.
- А Вы видели Высоцкого работающим, то есть, когда он писал
ручкой по белому листу бумаги?
- Нет... За исключением, пожалуй, одного случая... Я заехал
за ним, Володя жил тогда у своей мамы, где-то на Профсоюзной.
Я приехал, Володя мне открыл и говорит:
- Извини, мне надо дописать... И вот он при мне стал что-то
писать, дописывал прямо на ходу. Я помню, что он был очень веселый:
- Ну все, ну сейчас... Но это было уже позже.
- А что Вам запомнилось с самых ранних лет?
- Запомнился мне такой случай с Володей... В 60-м году я лежал
в госпитале, на Петровке. На последнем этаже поликлиники МВД
было такое отделение... Это был, очевидно, сентябрь или октябрь.
Мое заболевание связано было с печенью, и жена приносила мне
очень много винограда. А ребята приходили совершенно голодные
и съедали весь этот виноград. Володя наелся винограда и пел
для меня, правда не в палате, а на балконе. Сбежались люди и
слушали Володю...
- Ваше отношение к первым песням Высоцкого?
- Может быть, это не очень скромно, но я Володю оценил чуть
ли не одним из самых первых. Я не только его ценил, но и отстаивал...
Однажды мы собрались у Артура Макарова - он тогда жил на Звездном
- и сидели на кухне... Я помню, что Артур н Андрей Тарковским
Володю немного зажимали, а я всегда говорил:
- Да у него все хорошо, не надо лучше! Уже! У, здорово!
Артур и Андрей говорили:
- Вот ты всегда споришь... А ведь Володя мог бы куда более серьезные
вещи писать!
И мне кажется, что уже тогда Володя был крупной личностью. Если
бы он не состоялся как поэт и певец - хотя этого просто не могло
быть - то он мог бы стать крупным артистом типа Райкина или
Хазанова, хотя несколько в другом жанре... Уже тогда Володя
так здорово работал со словом, так талантливо рассказывал, так
мог подать самые простые вещи так, что мы все лежали. И мне
тогда казалось, что он все равно Станет известным и знаменитым.
- Мне уже говорили, что два человека сразу же оценили первые
песни Высоцкого, а кто был второй?
- Кочарян, конечно, Лева.
- А Вы как-то соприкасались с фильмом Кочаряна "Один
шанс из тысячи"?
- Что значит соприкасался? При мне писался сценарий... Артур
писал его сам, но сценарий дорабатывался, нарабатывался в разговорах.
Многие что-то предлагали, особенно Лева. И всем нам эти было
очень интересно. Это был первый самостоятельный фильм Кочаряна,
поэтому Лева очень серьезно относился к этой работе... Лева
предложил мне сняться в этом фильме в роли немца, а я сказал,
что в роли немца сниматься не буду... Принципиально. По, вообще
говоря, я был очень занят в то время. Они все уехали в Одессу,
а я остался н Москве.
- В конце 60-х годов в вашей компании уже не было единства?
- Да, у нас произошла такая размолвка... Вначале между Артуром
и Левой - какая-то меркантильная история... Я остался на стороне
Артура, хотя с Левой не порывал. А вскоре Лева заболел, заболел
очень серьезно и знал об этом. Он несколько раз лежал в больнице.
Однажды мы приехали к нему с Андреем Тарковским. Левка лежал
зеленый: он тогда принимал какую-то химию, н цвет лица у него
был желто-зеленый. Мы были настроены очень решительно: расцеловали,
встряхнули - и Лева немного взбодрился... А потом в последние
дни, он уже никого не хотел видеть.
- Вы, наверное, знаете, что у Высоцкого было какое-то чувство
вины перед Кочаряном?
- Чувство вины было... И было, наверное, у всех, н у меня в
том числе. Лева умер, ушел, а нас рядом не было. Наверное, от
этого... Ведь Лева абсолютно для всех нас был человеком эпохальным.
Он очень много значил для каждого из нас. н как-то не верилось,
что он может так рано уйти.
- Но Высоцкий еще до смерти Кочаряна отходил от вашей компании?
- Да, он уже стал более самостоятельным, он был весь в делах.
У него пошли спектакли, концерты, н общения стало меньше, просто
не хватало времени.
Примерно в это время у нас с ним был один очень интересный случай.
Театр гастролировал где-то в Прибалтике, кажется, в Риге...
И там вдруг возникли какие-то преступления, связанные с
изнасилованием, и почему-то дали словесный портрет, похожий
на Высоцкого. Не знаю, что там конкретно произошло, но Володя
очутился в Москве, пришел ко мне, и вот здесь, в этой комнате,
жил два дня. Скорее всего, он просто уехал оттуда, потому что
его могли задержать. Задержать и предъявить потерпевшим. А знаете
- люди в таких случаях могут и ошибиться сгоряча. И когда Володя
пришел ко мне посоветоваться, я сказал:
- Сиди здесь и никуда не выходи!
А в это время мы вместе с Борисом Скориным наводили справки...
В конце концов мы узнали, что к Володе это никакого отношения
не имеет... Вот был такой случай, когда Володя пришел ко мне
за помощью как к знающему человеку. Скорее всего, это было самое
начало 70-х годов.
В это же время была еще одна встреча. В нашей компании я был
одним из первых автомобилистов. С 55 года у меня был старый
"Москвич". За рулем этого "Москвича" побывали
многие наши ребята. Володя на машине не ездил, но знал о моем
увлечении автомобилями.
И вот однажды, когда у Володи уже был "БМВ", мы встретились
прямо на улице. К этому времени мы виделись уже очень редко,
буквально два-три раза в год, совпадали в каких-то компаниях.
У него давно уже была своя жизнь...
И вот мы с женой едем в 'Жигулях", и вдруг сзади нам мигает
"БМВ". Я остановился - выходит Володя. Я ему и говорю:
- Ну, у тебя и аппарат, черт возьми! Ничего себе!
- Аппарат как аппарат...
- А здорово бегает?
- А ты садись, попробуй!
И мы на этом "БМВ" мотанули по Бородинскому мосту,
развернулись, поехали по набережной в сторону Воробьевки. И
я на этом кусочке сумел получить километров 170! Володя сидел
сзади, смотрел:
- Ты смотри - 170! Она, наверное, может и больше. Ну как?
- Вообще - ничего... Только у тебя что-то там постукивает.
- Да, я знаю, что-то с коробкой передач... Вот так он вспомнил,
что я ценитель всех этих автомобильных дел.
- А позже вы встречались?
- Да, однажды Володя пел в нашей юридической консультации. Это
было в 1972 году. Наши адвокаты просто с ума сошли, когда он
спел "Охоту на волков". Вот тогда я в полной мере
ощутил величину его славы...
- А кто и как организовал этот концерт?
- Было это так... Заведующая нашей консультацией, Лидия Максимовна
Каменева (к сожалению, ее уже нет в живых), узнала, что я имею
отношение к Высоцкому:
- Юра, ты не мог бы сделать так, чтобы Высоцкий пришел к нам
н попел?
И Володя пришел... Это было на Фрунзенской набережной, наша
консультация и теперь в том же месте... Мы устроили какой-то
вечер - тогда еще было можно с вином - были самые простые закуски,
н Володя просто пел... Поел с нами винегрета н пил только лимонад.
А потом многие на него набросились:
- Как бы с Вами договориться... А Вы не могли бы поехать туда...
Володя ответил:
- Только через Юру.
Да! Он тогда сказал, что начал писать песню "Сегодня я
в гостях у адвокатов" и прямо там, за столом, начал что-то
записывать. Это хорошо помнят псе. кто там был, но насколько
я знаю, Володя такой песни не написал.
- А как Вы узнали про смерть Высоцкого?
- Так получилось, что я в этот день уст/кал за границу. Да,
это было 25 июля: у нас с женой были визы - мы на своей машине
уезжали в Чехословакию. Дело и том, что я заканчивал войну в
Чехословакии, в Праге, и решил съездить туда, взглянуть...
Так вот: была виза, и нужно было пересечь границу в точно определенное
время. Шла Олимпиада, н все было очень строго. И вдруг позвонил
Артур - жуткая совершенно вещь: умер Володя. Но мы должны были
уехать - поэтому я не попрощался с Володей. Вот такая история...
И уже после его смерти со мной произошла немного странная история,
связанная с Володей... Однажды я приехал в Первую тюрьму, в
"Матросскую тишину". Приехал встретиться с одним своим
подзащитным -горели сроки, нужно было срочно подать жалобу.
Это была пятница - приемный день. но мне сказали:
- Сегодня приема нет, у нас карантин.
Иду в кабинет к начальнику тюрьмы... Вижу, у него на стене висит
портрет Высоцкого - такая расхожая фотография, с гитарой, честно
говоря, она мне никогда не нравилась. И вот начался разговор,
разговор, который у нас не получился. Откровенно говоря, я разозлился
и просто "послал" этого начальника тюрьмы.
И тут он мне говорит:
- Ах. ты так?! Ну, я тебя проучу! - и к секретарю:
- Давай сюда кого-нибудь из персонала! Сейчас мы этого адвоката
оформим, будет знать, как здесь ругаться! Я не выдержал:
- И у тебя, гадина, еще портрет Высоцкого!
- А ты чего о Высоцком знаешь?
- Я-то знаю, а вот ты ничего не знаешь!
- Ну-ка, погоди чуть-чуть, - сказал он секретарю,- и оказалось,
что этот начальник тюрьмы работал в МУРе и даже встречался с
Володей. И когда он узнал, что я люблю Высоцкого и даже имел
к нему какое-то
отношение, он моментально стал другим человеком:
- Ну хорошо... Извини, что так получилось.
Он мне выделил специальную камеру, где я п поговорил с моим
подзащитным.
- И последний вопрос, который я задаю всем: главная черта
характера Высоцкого?
- Знаете, бывают такие люди, которые принимаются целиком, во
всем, абсолютно. Вот Володя был именно такой парень. Я не помню
никаких его поступков, которые могли кого-нибудь задеть, обидеть...
Не то. чтобы его надо было защищать, он очень точно входил н
выходил - в любой ситуации.
А главное, по-моему, в нем было чувство справедливости. Он хотел,
чтобы все было по-справедливому, и искренне и честно говорил
об этом в своих песнях.
Декабрь 1988 года.