Будучи
студентом Литературного института и занимаясь творчеством Есенина,
я получил направление на практику в литчасть Московского театра
на Таганке, там шел есенинский "Пугачев", а Хлопушу
играл Владимир Высоцкий. Впервые я встретился c Владимиром Семеновичем
в 1968 году, а последний раз видел его весной 1980 года. Беседы
с поэтом и актером на протяжении этих двенадцати лет
всегда фиксировались на магнитолентах, их у меня сохранилось
много.
Но, прослушивая теперь голос и слова Владимира Высоцкого, говорящего
о широких проблемах искусства, я выбрал запись, сделанную в
сентябре 1977 года.
Алексей
Казаков
"
ТЕМА МОИХ ПЕСЕН - ЖИЗНЬ"
|
-
Владимир Семенович, вот уже не первый раз мы касаемся
в наших разговорах поэзии Есенина. Что лично для вас
послужило ключом н раскрытию образа Хлопуши и как вы
ощущаете с годами сценическую эволюцию в работе над
этим образом ?
- Мы все искали определенную поэтическую тональность
способную раскрыть поэзию Есенина на сцене, помогли
нам в этом и интермедии, написанные Николаем Робертовичек
Эрдманом. Лично я о многом шел от есенинского авторского
чтения монолога Хлопуши, запись которого сохранилась,
к счастью. Известно, что, Есенин сам прекрасно читал
свои стихи, вот эту есенинскую стихию мне и хотелось
передать в чисто эмоциональном плане. "Пугачева"
мы играем уже десять лет, и, конечно, в чем-то меняется
рисунок роли, углубляется как-то, мы, актеры, тоже ведь
варослеем, набираемся опыта. Но в тех давних спектаклях
конце 60-х годов тоже была своя прелесть, наивность
молодости, страсть актерского желания непременно сыграть
сложную роль. Да и образ самого Есенин! Очень близок
мне по-человечески, я сам ощущаю какие-то общие черты...
-
Вы актер с 20-летним стажем работы в театре и кино.
Существуют ли для вас, как для актера, роли, которые
вы не смогли бы сыграть сегодня?
|
- Думаю, что не существуют. Я бы мог сыграть все роли, кроме
женских и кроме ролей, по возрасту не подходящих мне, которые
уже не надо играть. А так чтобы сказать: вот та роль героическая,
а та острокомедийная, я бы не выбирал, а с удовольствием играл
и то и другое. Не знаю, как это было бы сыграно, но я никогда
не чувствую, что вот какую-то роль не могу сыграть.
- Похоже,
что вы постепенно начинаете отходить от работы театре в сторону
кино...
- Сейчас очень много всяких разговоров о том, что я ухожу из
театра. Это не правда. Просто мне трудно совмещать работу в
театре с работой в кино, особенно когда это идет в параллель.
Совсем бросать сцену я бы не хотел. А еще ведь надо писать,
на это у меня остается только ночь. Возможно, я сам со временем
буду делать свой фильм, пока к этому идет подготовка. В театре
играю несколько спектаклей, оставил их за собой. Хочется сделать
что-то самому, а именно - написать сценарий, поставить его,
спеть и самому сыграть. Если выйдет - буду рад, если же нет
- значит... не получилось..
- На
одном из своих концертов вы высказывали свое мнение об авторской
песне и об эстрадной песне. Хотелось бы еще раз услышать об
этом.
- Говоря об авторской и эстрадной песне, я, естественно, отдаю
предпочтение авторской песне, потому что сам ею занимаюсь. Но
чтобы назвать себя автором песни, надо съесть не один пуд соли...
У меня в детской пластинке "Алиса в стране чудес"
записано более двадцати музыкальных номеров, среди которых есть
и песенка попугая. За этого попугая я сам пою. И в принципе
это снимает многие вопросы - был ли я тем, от имени кого я часто
пою свои песни-монологи. Отвечаю: попугаем я никогда не был
- ни в прямом, ни в переносном смысле. Если же говорить серьезно,
то я действительно никогда никому не подражал, так как считаю
это занятие праздным. Просто, услышав впервые песни Булата Окуджавы,
я вдруг увидел, что стихи свои, которых у меня накопилось довольно
много, можно усилить музыкальной мелодией, ритмом - он мне как
бы глаза открыл. И я стал, конечно, по-другому сочинять музыку
к своим стихам.
Однако теперь столько существует подделок "под Высоцкого",
что я даже сам их не всегда могу отличить от своих песен, лишь
по каким-то нюансам улавливаю подделку - удивительно! Например,
есть такой человек, называющий себя Жорж Окуджава, - он взял
фамилию Булата, а поет моим голосом... И считается, что это
вроде несложно...
А я призываю всех тех, кто пробует свои силы в сочинительстве,
пытаться делать все самостоятельно - как видите и как понимаете.
В жизни-то ведь интересно иметь дело с личностью, с тем человеком,
который имеет свое мнение и суждение о тех вещах, о которых
он говорит. Таким человеком является мой учитель - Павел Владимирович
Массальский, оставивший большой след в моей душе.
Я уже не говорю о том, когда человек сам пишет, - это же ответственность
накладывает. Людям всегда интересно услышать то, что им никто
другой не расскажет со сцены. В наше время обвальной информации,
которую тебе выплескивают ежедневно в уши и глаза с экранов
телевидения и кино, радио, телефонов, слухов и сплетен, очень
хочется увидеть и услышать в зрительном зале не вторичное искусство,
а что-то новое...
У нас как-то забывают, что зритель слишком искушен и ему все
меньше хочется смотреть на эстрадную песню, которой нет поэтического
образа, в которой нет ничего для души. Смотришь, появляются
"Алло, мы ищем таланты", И "находят". потому
что талантов много, они приходят на зов, подражая тем, что были
прежде, выбирая себе кумиров и почти никогда при этом не следят
за тем, что они поют, о чем...
Вспомните навязшее в ушах - "Яблони в цвету - какое чудо...".
И тополя в пуху - тоже чудо, и еще масса всяких вещей - все
чудо. А если рядом с этим надуманным вспомнить есенинское: "...Все
пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный,
я не буду больше молодым" - и сразу становится понятно
что почем... Вот Бернес, он ведь тоже работал на эстраде, однако
никогда не позволял себе петь плохие тексты.
Авторская песня, которой я занимаюсь, у нее масса недостатков
- бедность сопровождения и почти всегда упрощенный ритм, но
могу сказать наверняка, в этом убежден: такая песня более подвижна,
потому что она допускает импровизацию - это есть манера разговаривать
с людьми. Тем более что я совсем не пою, а рассказываю: "Вот
слушайте и смотрите!" И устанавливается дружеская атмосфера
в зале, ты воспринимаешь какими-то локаторами эту обстановку
и поешь... Из-за этого люди хотят принести песню домой, услышать,
что за этим стоит, что там человек еще имел в виду... Люди часто
видят в песнях то, что им ближе, и, наверно, я конкретно не
имел это в виду, но это там, в песне. есть, если они увидели.
- Мне
не раз приходилось видеть, как вы, сидя где-нибудь в углу за
кулисами, подолгу пробуете ни гитаре одну и ту же мелодию…
- А как же? Авторская песня требует очень большой работы. Эта
песня все время живет с тобой, не дает тебе покоя ни днем, ни
ночью, текст, вписывается иногда сразу, но работа на нее тратится
очень большая. Я пишу в основном ночью, пишу так, чтобы сосредоточиться.
Что-то такое откуда-то спускается, получаются строки, образы,
музыка наплывает... И всегда - это дело живое - заранее не скажешь,
что получится... Если возникает впечатление, что делается это
легко, то это ложное впечатление. Как говорил Есенин: "Пишу
в голове, на бумаге только отделываю...". Песня все время
не дает покоя, скребет за душу и требует, чтобы ты вылил ее
на белый свет.
Песни я пишу на разные сюжеты. У меня есть серии песен не военную
тему, спортивные, сказочные, лирические. Циклы такие, точнее.
А тема моих песен одна -жизнь. Тема одна - чтобы лучше жить
было возможно, в какой бы форме это ни высказывалось - в комедийной,
сказочной, шуточной.
Об интересе к личности человеческой. Я ведь пишу песни от имени
людей различных. Думаю, что стал это делать из-за того, что
я актер. Ведь когда пишу- я, играю эти песни. Пишу от имени
человека, как будто бы я его давно знаю. кто бы он ни был -
моряк, летчик, колхозкик, студент, рабочий с завода...
Пишу я песни и для спектаклей. Так было, когда я написал несколько
песен к спектаклю "Свой остров" для театра "Современник",
там их пел Игорь Кваша. Пишу песни и для спектаклей нашего театра,
они звучат и в "Пугачеве", и в "Десяти днях...",
и в "Антимирах".
Во всех моих вещах есть Большая доля авторского домысла, фантазии,
а иначе не было бы никакой ценности всему тому, что я делаю.
Подумаешь, увидел своими глазами, взял да в зарифмовал. И никакого
достоинства в этом, в общем, нет. Человек должен быть наделен
фантазией, чтобы творить. Он по природе - творец. Если сн основывается
только кэ фактах, что-то такое там рифмует, пишет - такой реализм
меня не устраивает. Лично в больше за Свифта, за Гоголя, за
Булгакова, аа 26-летнего Лермонтова... Они настоящие творцы.
И, конечно, настоящего искусства нет без страдания. То есть
все опять сводится к одному: личность, индивидуальность - вот
что главное.
Возьмите тему войны. Это разговор о той великой беде, что покрыла
всю нашу страну на четыре года. Но я пишу, конечно, на эту тему
не песни-ретроспекции, а песни-ассоциации. Если в них вслушаться,
то увидите, что эти песни можно сегодня петь, что в них люди
из тех, военных времен, что ситуации из тех времен, а в общем-то
идеи и проблемы наши, нынешние. Я обращаюсь к тем временам просто
потому, что мне интересней брать людей, которые находятся в
самой крайней ситуации, в момент риска, когда у них что-то сломалось,
надорвалось... Когда эти люди на самом крае пропасти, на краю
обрыва - шаг вправо, шаг влево... И я таких людей, такие крайние
ситуации чаще нахожу в тех далеких, военных временах. Считаю,
что это нужно петь теперь, сегодня, да и продолжать в будущем.
- А у
вас не возникало желания собрать ваши стихи в один сборник!
- Возникало. Но сие, как известно, зависит не только от меня.
Не люблю быть просителем и обивать пороги редакций со своими
стихами... Предпочитаю лучше сидеть и писать, чтобы можно было
потом петь людям. Думаю, что в наше время магнитофонные записи
- это своеобразный род литературы. Будь магнитофоны во время
Пушкина, то наверняка некоторые пушкинские стихи были бы только
на магнитофонах...
Сейчас вот вышла моя небольшая пластинка, а на обложке почему-то
нарисованы какие-то березки, пруды, даже лебеди проглядывают.
А песни совсем про другое
- на пластинке военные песни из нескольких фильмов, которые
я писал для киностудии "Беларусьфильм". Это "Братские
могилы", "Песня о новом времени", "Он не
вернулся из боя" и "Песня о земле"... А вы говорите
о сборнике стихов…
- И последний
вопрос: ваше отношение к популярности и к вашему зрителю?
- Когда у нас в театре была. премьера "Гамлета", я
не мог начать минут пятьдесят. Сижу у стены, холодная стена,
да еще отопление было отключено. А я перед началом спектакля
должен быть у стены в глубине сцены. Оказывается ребята студенты
прорвались в зал и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал
то же самое: ведь когда-то сам лазил через крышу на спектакли
во французский театр по молодости... Вот так ощутил свою популярность
спиной у холодной стены.
Говоря о зрителе, я предпочитаю внимательную публику, я бы сказал
- благожелательную публику, независимо от возраста. Я хочу,
чтобы зрители, которые приходят к нам в зал. приходили именно
на то, на что пришли. Не то что они не знают, мол, что-то там
будет, а именно шли на то. что они хотят увидеть и услышать,
ради чего они тратят свое время. И радостно, что такой жанр,
как авторская песня, народ хочет слышать. Зритель и исполнитель
расположены друг к другу, расположены обоюдно слушать и воспринимать.
А когда приходят за тем, чтобы увидеть и посмотреть живого Высоцкого,
то этого я не люблю. Потому что полконцерта ты еще приучаешь
зрителя к тому, что все нормально, да, действительно, и на сцене
перед ними тот самый человек... И только с середины концерта
зритель начинает освобождаться от этого и естественно реагировать
на происходящее.
Бывает разная публика. А возрастные отличия меня совершенно
никаким образом не волнуют, не лимитируют. Очень хорошо реагирует
молодежь. Не случайно, что и актеры старшего поколения очень
любят молодую аудиторию. Я даже люблю детскую аудиторию, я много
детских пишу вещей. Но дети, как ни странно, любят взрослые
песни.
Я люблю атмосферу встречи, когда есть ощущение раскованности.
И когда продолжаешь работать, то нет времени на то, чтобы обращать
внимание: по-моему я сегодня более популярен, чем вчера... Есть
один способ, чтобы избавиться от дешевой популярности и не почить
на лаврах - это работать, продолжать работать. Пока я умею держать
в руках карандаш, пока в голове что-то вертится, я буду продолжать
работать. Так что я избавлен от самолюбования.
Здесь возможен один ответ на этот вопрос - почему мой песни
стали известны, - вот так, скажем: потому, что в них есть дружественный
настрой, есть мысленное обращение к друзьям. Вот, мне кажется,
в этом секрет известности моих песен - в них есть доверие. Я
абсолютно доверяю залу своему, своим слушателям. Мне кажется,
их будет интересовать То, что я рассказываю им.
Литературная
Россия
Август 1986 г
|
|