15 августа 1966 года
Кабардино-Балкария, Иткол- Москва


Дорогая моя Люсечка! Получил сегодня сразу 2 твоих письма. Одно короткое и приличное, а другое длинное и, вначале, тоже пристойное и даже с юмором, а во второй своей части, в той, что на обрывке, - просто поток желчи и сарказма, а также масса несправедливых упреков, обвинений и напоминаний! Ты зачем это, а Лапа?
Почему ты решила, что я собираюсь опаздывать на сбор труппы, подводить Любимова и т.д.? А потом - ехидство твое, относительно моего накопительства, похоже на Аллу Борисовну. Если бы я мог прислать средства сразу, то тебе не пришлось 2 раза напоминать. Но здесь ни у кого ничего пока нет, потому что только что приехал директор, а кормят здесь бесплатно, в счет сутошных. Договор я пока не подписал, жду ставку. И т.д. и т.п. Ну, это неинтересно. Деньги я передал, ты их, наверное, получила.
Если мало - прости, больше нет, но скоро, наверное, все встанет на место.
Ладно! Хорошо, что поговорили с тобой по телефону, а то бы я совсем расстроился. Мама прислала мне письмо, впервые за все время, за всю жизнь, не поучительное, а описательное, и там описала, что дети будто совсем не поправились. Почему? И почему Никитка ни чего не говорит? Они, наверное, совсем с ним не разговаривают. Он, наверное, тихий, спокойный, никого не трогает, поэтому ему меньше внимания, чем гадким, крикливым и капризным детям. А почему, лапа, ты их так рано забираешь? И где ты собираешься с ними быть? Ведь, наверное, - в Черемушках, потому - на Беговой ведь Валя? А здесь сроки сроками, а я - сам собой. Основные сцены можно отснять дня за 3-4, а потом нужно будет очень немного летать. Это я привык! Конечно, безделье ос-то... (дальше, как ты в Ленинграде), но нет худа без добра. Глядишь, впервые за несколько лет отдохну без работы, без водки.
Я по тебе скучаю и никогда бы в жизни, даже под настроение, не мог бы написать тебе такую грубую приписку.
Пишу и думаю, куда тебе посылать письмо - в Вильнюс или еще куда.
Подожду телеграммы из Вильнюса. Сейчас лягу спать, а потом встану и продолжу. Письмо получится длиною в несколько дней.
Целую.
Володя
Сегодня, наконец,, выяснилось, что завтра, кажется может быть будет освоение и даже, навряд ли, конечно, но кто его знает, чем черт не шутит, съемка. В связи с этим начали лихорадочно решать, во что меня одеть. В который раз уже наклеили бороду, по восхищались, как она мне идет, надели какие-то штаны эллассттичные и пока ничего не решили - там видно будет. Там - это наверху, на леднике Шхельда. Здесь вообще очень звучные и трудные названия, например: "Дангу-Зорун", что значит "Свиное рыло";
"Эльбрус", что значит "Грудь девушки"; "Ушба", что ничего не значит; и, наконец,, "Каш-Катаж", что значит "Черт-те что". Кто знает больше этих названий, тот молодей,. Мы будем снимать на так называемом "Приюте немцев", который после борьбы с космополитизмом (тогда он назывался "Приют гру-зинов") снова вернул свое первоначальное. Ничего там не изменилось, как был ледник, так и есть ледник. Так вот, мы будем там. "Приют" - это вовсе не оттого, что там действительно приют, какие бывают для сирот и престарелых, а просто однажды при восхождении на очередную вершину, там ночевали немцы, а потом - грузины, а потом - все, и даже евреи, потому что среди альпинистов есть и таковые. Есть еще приют 11, это на середине Эльбруса. Кстати, он очень красивый. Его отовсюду видно. Но туда можно залезть даже с закрытыми глазами. Недавно туда залезли сразу 1200 человек, в честь какой-то годовщины Кабардино-Балкарии. Правда, там высоко, 5600 м, и холодно, и еще там какие-то газы, от которых падают, но там ровно - снег и лед - и полого. Местный начальник, директор ущелья Боксан, Залиханов Хусейн Чоккаевич, обещал, что туда поедут мотоциклисты, а потом и велосипедисты. Все, что я тебе написал, очень веселит альпинистов. Но, где будем мы, там не смешно. Очень красиво, но небезопасно:
камнепады, трещины во льду и другие бяки. Правда, мне ничего не грозит. Я играю радиста и сижу на одном месте, и пою песни. Летал туда на вертолете. На нем очень здорово - все видно, горы кажутся мирными бугорками и очень интересно то, что совсем исчезает масштаб. Кажется - рядом, метров 5, так что можно зацепить лопастью, а это полкилометра. Письмо опять литературное, но я жду Вильнюсского адреса и все равно ещё буду продолжать писать. Приехали американцы - 35 штук. Все, кто сюда попадает, окабардиниваются, мы их называем кабардино-американцы. Сегодня пришли из похода кабардино-поляки, они сильно пшекают. А правда хорошая национальность "кабардино-китайцы" или "кабардино-негры"? Их, правда, здесь нет. Гор для них жалко. Сейчас я прерываюсь. Пойду дышать.
А сейчас мы на 3 дня летим на ледник. Я, что-то, наверное, заболел, горло и всего ломает. Целую тебя, Люсик! Напиши ласковое письмо.

Володя