Будучи студентом Литературного института и занимаясь творчеством Есенина, я получил направление на практику в литчасть Московского театра на Таганке, там шел есенинский "Пугачев", а Хлопушу играл Владимир Высоцкий. Впервые я встретился c Владимиром Семеновичем в 1968 году, а последний раз видел его весной 1980 года. Беседы с поэтом и актером на протяжении этих двенадцати лет
всегда фиксировались на магнитолентах, их у меня сохранилось много.
Но, прослушивая теперь голос и слова Владимира Высоцкого, говорящего о широких проблемах искусства, я выбрал запись, сделанную в сентябре 1977 года.
Алексей Казаков


" ТЕМА МОИХ ПЕСЕН - ЖИЗНЬ"

- Владимир Семенович, вот уже не первый раз мы касаемся в наших разговорах поэзии Есенина. Что лично для вас послужило ключом н раскрытию образа Хлопуши и как вы ощущаете с годами сценическую эволюцию в работе над этим образом ?
- Мы все искали определенную поэтическую тональность способную раскрыть поэзию Есенина на сцене, помогли нам в этом и интермедии, написанные Николаем Робертовичек Эрдманом. Лично я о многом шел от есенинского авторского чтения монолога Хлопуши, запись которого сохранилась, к счастью. Известно, что, Есенин сам прекрасно читал свои стихи, вот эту есенинскую стихию мне и хотелось передать в чисто эмоциональном плане. "Пугачева" мы играем уже десять лет, и, конечно, в чем-то меняется рисунок роли, углубляется как-то, мы, актеры, тоже ведь варослеем, набираемся опыта. Но в тех давних спектаклях конце 60-х годов тоже была своя прелесть, наивность молодости, страсть актерского желания непременно сыграть сложную роль. Да и образ самого Есенин! Очень близок мне по-человечески, я сам ощущаю какие-то общие черты...

- Вы актер с 20-летним стажем работы в театре и кино. Существуют ли для вас, как для актера, роли, которые вы не смогли бы сыграть сегодня?

- Думаю, что не существуют. Я бы мог сыграть все роли, кроме женских и кроме ролей, по возрасту не подходящих мне, которые уже не надо играть. А так чтобы сказать: вот та роль героическая, а та острокомедийная, я бы не выбирал, а с удовольствием играл и то и другое. Не знаю, как это было бы сыграно, но я никогда не чувствую, что вот какую-то роль не могу сыграть.

- Похоже, что вы постепенно начинаете отходить от работы театре в сторону кино...

- Сейчас очень много всяких разговоров о том, что я ухожу из театра. Это не правда. Просто мне трудно совмещать работу в театре с работой в кино, особенно когда это идет в параллель. Совсем бросать сцену я бы не хотел. А еще ведь надо писать, на это у меня остается только ночь. Возможно, я сам со временем буду делать свой фильм, пока к этому идет подготовка. В театре играю несколько спектаклей, оставил их за собой. Хочется сделать что-то самому, а именно - написать сценарий, поставить его, спеть и самому сыграть. Если выйдет - буду рад, если же нет - значит... не получилось..

- На одном из своих концертов вы высказывали свое мнение об авторской песне и об эстрадной песне. Хотелось бы еще раз услышать об этом.

- Говоря об авторской и эстрадной песне, я, естественно, отдаю предпочтение авторской песне, потому что сам ею занимаюсь. Но чтобы назвать себя автором песни, надо съесть не один пуд соли... У меня в детской пластинке "Алиса в стране чудес" записано более двадцати музыкальных номеров, среди которых есть и песенка попугая. За этого попугая я сам пою. И в принципе это снимает многие вопросы - был ли я тем, от имени кого я часто пою свои песни-монологи. Отвечаю: попугаем я никогда не был - ни в прямом, ни в переносном смысле. Если же говорить серьезно, то я действительно никогда никому не подражал, так как считаю это занятие праздным. Просто, услышав впервые песни Булата Окуджавы, я вдруг увидел, что стихи свои, которых у меня накопилось довольно много, можно усилить музыкальной мелодией, ритмом - он мне как бы глаза открыл. И я стал, конечно, по-другому сочинять музыку к своим стихам.
Однако теперь столько существует подделок "под Высоцкого", что я даже сам их не всегда могу отличить от своих песен, лишь по каким-то нюансам улавливаю подделку - удивительно! Например, есть такой человек, называющий себя Жорж Окуджава, - он взял фамилию Булата, а поет моим голосом... И считается, что это вроде несложно...
А я призываю всех тех, кто пробует свои силы в сочинительстве, пытаться делать все самостоятельно - как видите и как понимаете. В жизни-то ведь интересно иметь дело с личностью, с тем человеком, который имеет свое мнение и суждение о тех вещах, о которых он говорит. Таким человеком является мой учитель - Павел Владимирович Массальский, оставивший большой след в моей душе.
Я уже не говорю о том, когда человек сам пишет, - это же ответственность накладывает. Людям всегда интересно услышать то, что им никто другой не расскажет со сцены. В наше время обвальной информации, которую тебе выплескивают ежедневно в уши и глаза с экранов телевидения и кино, радио, телефонов, слухов и сплетен, очень хочется увидеть и услышать в зрительном зале не вторичное искусство, а что-то новое...
У нас как-то забывают, что зритель слишком искушен и ему все меньше хочется смотреть на эстрадную песню, которой нет поэтического образа, в которой нет ничего для души. Смотришь, появляются "Алло, мы ищем таланты", И "находят". потому что талантов много, они приходят на зов, подражая тем, что были прежде, выбирая себе кумиров и почти никогда при этом не следят за тем, что они поют, о чем...
Вспомните навязшее в ушах - "Яблони в цвету - какое чудо...". И тополя в пуху - тоже чудо, и еще масса всяких вещей - все чудо. А если рядом с этим надуманным вспомнить есенинское: "...Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, я не буду больше молодым" - и сразу становится понятно что почем... Вот Бернес, он ведь тоже работал на эстраде, однако никогда не позволял себе петь плохие тексты.
Авторская песня, которой я занимаюсь, у нее масса недостатков - бедность сопровождения и почти всегда упрощенный ритм, но могу сказать наверняка, в этом убежден: такая песня более подвижна, потому что она допускает импровизацию - это есть манера разговаривать с людьми. Тем более что я совсем не пою, а рассказываю: "Вот слушайте и смотрите!" И устанавливается дружеская атмосфера в зале, ты воспринимаешь какими-то локаторами эту обстановку и поешь... Из-за этого люди хотят принести песню домой, услышать, что за этим стоит, что там человек еще имел в виду... Люди часто видят в песнях то, что им ближе, и, наверно, я конкретно не имел это в виду, но это там, в песне. есть, если они увидели.

- Мне не раз приходилось видеть, как вы, сидя где-нибудь в углу за кулисами, подолгу пробуете ни гитаре одну и ту же мелодию…

- А как же? Авторская песня требует очень большой работы. Эта песня все время живет с тобой, не дает тебе покоя ни днем, ни ночью, текст, вписывается иногда сразу, но работа на нее тратится очень большая. Я пишу в основном ночью, пишу так, чтобы сосредоточиться. Что-то такое откуда-то спускается, получаются строки, образы, музыка наплывает... И всегда - это дело живое - заранее не скажешь, что получится... Если возникает впечатление, что делается это легко, то это ложное впечатление. Как говорил Есенин: "Пишу в голове, на бумаге только отделываю...". Песня все время не дает покоя, скребет за душу и требует, чтобы ты вылил ее на белый свет.
Песни я пишу на разные сюжеты. У меня есть серии песен не военную тему, спортивные, сказочные, лирические. Циклы такие, точнее. А тема моих песен одна -жизнь. Тема одна - чтобы лучше жить было возможно, в какой бы форме это ни высказывалось - в комедийной, сказочной, шуточной.
Об интересе к личности человеческой. Я ведь пишу песни от имени людей различных. Думаю, что стал это делать из-за того, что я актер. Ведь когда пишу- я, играю эти песни. Пишу от имени человека, как будто бы я его давно знаю. кто бы он ни был - моряк, летчик, колхозкик, студент, рабочий с завода...
Пишу я песни и для спектаклей. Так было, когда я написал несколько песен к спектаклю "Свой остров" для театра "Современник", там их пел Игорь Кваша. Пишу песни и для спектаклей нашего театра, они звучат и в "Пугачеве", и в "Десяти днях...", и в "Антимирах".
Во всех моих вещах есть Большая доля авторского домысла, фантазии, а иначе не было бы никакой ценности всему тому, что я делаю. Подумаешь, увидел своими глазами, взял да в зарифмовал. И никакого достоинства в этом, в общем, нет. Человек должен быть наделен фантазией, чтобы творить. Он по природе - творец. Если сн основывается только кэ фактах, что-то такое там рифмует, пишет - такой реализм меня не устраивает. Лично в больше за Свифта, за Гоголя, за Булгакова, аа 26-летнего Лермонтова... Они настоящие творцы. И, конечно, настоящего искусства нет без страдания. То есть все опять сводится к одному: личность, индивидуальность - вот что главное.
Возьмите тему войны. Это разговор о той великой беде, что покрыла всю нашу страну на четыре года. Но я пишу, конечно, на эту тему не песни-ретроспекции, а песни-ассоциации. Если в них вслушаться, то увидите, что эти песни можно сегодня петь, что в них люди из тех, военных времен, что ситуации из тех времен, а в общем-то идеи и проблемы наши, нынешние. Я обращаюсь к тем временам просто потому, что мне интересней брать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска, когда у них что-то сломалось, надорвалось... Когда эти люди на самом крае пропасти, на краю обрыва - шаг вправо, шаг влево... И я таких людей, такие крайние ситуации чаще нахожу в тех далеких, военных временах. Считаю, что это нужно петь теперь, сегодня, да и продолжать в будущем.

- А у вас не возникало желания собрать ваши стихи в один сборник!

- Возникало. Но сие, как известно, зависит не только от меня. Не люблю быть просителем и обивать пороги редакций со своими стихами... Предпочитаю лучше сидеть и писать, чтобы можно было потом петь людям. Думаю, что в наше время магнитофонные записи - это своеобразный род литературы. Будь магнитофоны во время Пушкина, то наверняка некоторые пушкинские стихи были бы только на магнитофонах...
Сейчас вот вышла моя небольшая пластинка, а на обложке почему-то нарисованы какие-то березки, пруды, даже лебеди проглядывают. А песни совсем про другое
- на пластинке военные песни из нескольких фильмов, которые я писал для киностудии "Беларусьфильм". Это "Братские могилы", "Песня о новом времени", "Он не вернулся из боя" и "Песня о земле"... А вы говорите о сборнике стихов…

- И последний вопрос: ваше отношение к популярности и к вашему зрителю?

- Когда у нас в театре была. премьера "Гамлета", я не мог начать минут пятьдесят. Сижу у стены, холодная стена, да еще отопление было отключено. А я перед началом спектакля должен быть у стены в глубине сцены. Оказывается ребята студенты прорвались в зал и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал то же самое: ведь когда-то сам лазил через крышу на спектакли во французский театр по молодости... Вот так ощутил свою популярность спиной у холодной стены.
Говоря о зрителе, я предпочитаю внимательную публику, я бы сказал - благожелательную публику, независимо от возраста. Я хочу, чтобы зрители, которые приходят к нам в зал. приходили именно на то, на что пришли. Не то что они не знают, мол, что-то там будет, а именно шли на то. что они хотят увидеть и услышать, ради чего они тратят свое время. И радостно, что такой жанр, как авторская песня, народ хочет слышать. Зритель и исполнитель расположены друг к другу, расположены обоюдно слушать и воспринимать. А когда приходят за тем, чтобы увидеть и посмотреть живого Высоцкого, то этого я не люблю. Потому что полконцерта ты еще приучаешь зрителя к тому, что все нормально, да, действительно, и на сцене перед ними тот самый человек... И только с середины концерта зритель начинает освобождаться от этого и естественно реагировать на происходящее.
Бывает разная публика. А возрастные отличия меня совершенно никаким образом не волнуют, не лимитируют. Очень хорошо реагирует молодежь. Не случайно, что и актеры старшего поколения очень любят молодую аудиторию. Я даже люблю детскую аудиторию, я много детских пишу вещей. Но дети, как ни странно, любят взрослые песни.
Я люблю атмосферу встречи, когда есть ощущение раскованности. И когда продолжаешь работать, то нет времени на то, чтобы обращать внимание: по-моему я сегодня более популярен, чем вчера... Есть один способ, чтобы избавиться от дешевой популярности и не почить на лаврах - это работать, продолжать работать. Пока я умею держать в руках карандаш, пока в голове что-то вертится, я буду продолжать работать. Так что я избавлен от самолюбования.
Здесь возможен один ответ на этот вопрос - почему мой песни стали известны, - вот так, скажем: потому, что в них есть дружественный настрой, есть мысленное обращение к друзьям. Вот, мне кажется, в этом секрет известности моих песен - в них есть доверие. Я абсолютно доверяю залу своему, своим слушателям. Мне кажется, их будет интересовать То, что я рассказываю им.

Литературная Россия
Август 1986 г





Реклама
на irrkut.narod.ru
Закрыть [x]